░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|
░░|<i>Сиживали мы на 2-м Обыденском переулке у Нины, тогда еще не Аршакуни, у Коротковой: Саша Аронов, Миша Поздняев, оба Гриши - и Кружков, и Гладков, Андрей Чернов, и вроде бы даже Яснов также Миша, из Питера, художники, музыканты. Не входил, а вплывал шумный Берестов, радостный, а потом сидел тихо, палец у губ, стихи слушал.
Мы у Нины часто собирались.Пишешь ли ты об этом книгу, дорогая? Пиши, запиши, ты одна все досконально помнишь!
Ее мама несла, что могла на такую ораву: стаканы мытые, холодец, винегрет, сельдь под шубою, хлеб "Бородинский". Вкуснейшие.
Если окно приоткроют — слышали звон от Илии Пророка Обыденного.
Вечером храм напоминал шкатулку с секретом, оттуда свет золотой.
А другой раз случайный буксир гудел на Москва реке.
Запомнилось, будто звал кого-то или прощался с рекой. А может, и со всеми нами.
Нину с мамой отселили в бурные 90-е. Потом мама ушла...
===== 2
<i>
И Окуджава, если бы и захотел, не смог больше постучать монеткой по стеклу.
Ладно… Во главе стола царил Левитанский и ощущал себя тамадой.
Стихи читали по кругу.
Гремел вдохновенный Аронов. Совсем по-другому, тихим голосом читал Миша. Прочел пару переводов Кружков. Гладков Гриша спел из "Пластилиновой вороны" и "Душу" на слова Кушнера.
Левитанский молчал, склонив голову набок и попивая винцо из стакана.
Поздняев говорит: Юрий Давидович, может, почитаете что-нибудь? Или давайте мы споем на ваши слова?..
И вдруг что-то переменилось.
Левитанский встал, опираясь рукой о стол, вскинул голову, ставшую мигом молодой, фронтовой. И затянул народную:
Вырастешь большая, отдадут тя замуж.
Отдадут тебя замуж во чужу деревню,
Во чужу деревню, в семью несогласну.
Мужики там всё злые, топорами секутся.
А по будням там дождь, дождь.
И по праздникам дождь, дождь.
На улице дождик, с ведра поливает,
С ведра поливает, землю прибивает,
Землю прибивает, брат сестру качает. </i>|░░
░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|
░░|<i></i>|░░
Комментариев нет:
Отправить комментарий