Мы знаем его больше, как адресата Пушкина. И его строчку “И жить торопится и чувствовать спешит” помним благодаря эпиграфу “Онегина”. А ведь он был старше Пушкина, смотрел на него свысока. Да, позволял поправить свои стихи, прислушивался к мнению, ценил, а в трех российских гениев не включил. Ну, кто ж допускает, что его младший товарищ гений:)
Участвовал в войне 1812 года, это его воспоминания штатского на Бородинском поле Толстой отдаст Пьеру (это потом он выступит против искажения истории и принижения войны Толстым:)
23 июля 1792 г. Родился<b> князь Пётр Андреевич Вяземский. </b>
Невероятно длинную жизнь прожил – 86 лет! На 40 лет пережил младшего товарища по «Арзамасу».
И такая типичная эволюция: от романтика, либерала, сторонника свободы, конституции, масона, противника самодержавия и крепостничества (аж в отставку подал, когда Александр 1 отказался от реформ, осудил казнь декабристов, разгром польского восстания), в «Арзамасе» его прозвищем было Асмодей; сохранил папку запрещенных документов, переданных ему Пущиным, а к старости — консерватор, в первых чинах императорского двора, десяток орденов, начальник Главного управления цензуры, возмущенный Островским и Некрасовым, брюзжащий о том, что трава была зеленее.
Вот читаешь подобные биографии и смиряешься с ранней смертью гениев. Всегда почему-то думают, что вот бы еще написал, помудрел… а, может быть, исписался бы, идеалы юности предал, в маразм впал - почему нет, как никак это путь большинства. «Страшна грядущая старость».
И даже по-человечески: детей пережил...друзей, эпоху.
Это ведь его слова поет полковник Гафта в фильме Рязанова:
<i>
"Я пережил и многое и многих,
И многому изведал цену я.
Теперь влачусь один в пределах строгих
Известного размера бытия…"
</i>
Вяземскому на тот момент всего 45! после этого он проживет еще почти столько же.
===== 2
Работал человек над 12-томным собранием своих сочинений… а помнят его лишь, как адресата писем Пушкина, знакомца литераторов его молодости, отца историка, деда…
И возвышенные мечты его юности, и хандра зрелости, и брюзжание старости, и стихи, и публицистика — все лишь история, зато сколько жизни в письмах пушкинской поры!
<i>
«Вчера были мы у Жуковского и сговорились пуститься на этот европейский набег: Пушкин, Крылов, Грибоедов и я. Мы можем показываться в городах, как жирафы, или осажи: не шутка видеть четырех русских литераторов. Журналы, верно, говорили бы об нас. Приехав домой, издали бы мы сбои путевые записки: вот опять золотая руда. Право, можно из одной спекуляции пуститься на это странствие. Продать заранее ненаписанный манускрипт своего путешествия какому-нибудь книгопродавцу...» </i>
Петербург. 19 апреля 1828. Эх, жаль…Пушкин так и останется невыездным, Грибоедов уедет на погибель, а старый Вяземский в Баден-Бадене — совсем другой жанр.
<i>
«…Вчера ездили мы с Карамзиными Невою на биржу есть устрицы и слушать тысячи птиц, которые в клетках расставлены на несколько этажей. Кораблей, однако же, еще немного. То-то было бы тебе объедение на бирже: устрицы, сыры, разные сласти. После биржевых устриц поехал я обедать к Перовскому также на устрицы. Там были сверх того: Карбонье, Филимонов, Нечаев, Крылов, Пушкин, Мицкевич» </i>
Будете гулять на Стрелке, вспомните устриц, птиц, баржи… Не растеряйте аппетита к жизни, ей-богу, глупо менять его сласти на золотой батон успеха.
Комментариев нет:
Отправить комментарий