✔✔
⧚⧚⧚⧚⚈⧚⧚⧚⧚⚉⧚⧚
<i><b>
В
феврале 1960 года произошло знакомство Иосифа Бродского и Сергея Довлатова.
</b>
«Мы
познакомились в квартире на пятом этаже около Финляндского вокзала. Хозяин был
студентом филологического факультета ЛГУ — ныне он профессор того же факультета
в маленьком городке в Германии. Квартира была небольшая, но алкоголя в ней было
много. Это была зима то ли 1959-го, то ли 1960 года..»
ИОСИФ
БРОДСКИЙ
* * *
«…Университет
имени Жданова (звучит не хуже чем «Университет имени Аль-Капоне»)… Филфак…
Прогулы… Студенческие литературные упражнения… Бесконечные переэкзаменовки…
Несчастная любовь, окончившаяся женитьбой… Знакомство с молодыми ленинградскими
поэтами – Рейном, Найманом, Вольфом, Бродским… 1960 год.»
СЕРГЕЙ
ДОВЛАТОВ
«Ремесло»
* * *
«..Это
была зима то ли 1959-го, то ли 1960 года, и мы осаждали тогда одну и ту же
коротко стриженную, миловидную крепость*, расположенную где-то на Песках. По
причинам слишком диковинным, чтоб их тут перечислять, осаду эту мне пришлось
вскоре снять и уехать в Среднюю Азию. Вернувшись два месяца спустя, я
обнаружил, что крепость пала.
Мне
всегда казалось, что при гигантском его росте отношения с нашей приземистой
белобрысой реальностью должны были складываться у него довольно своеобразным
образом. Он всегда был заметен издалека, особенно учитывая безупречные
перспективы родного города, и невольно оказывался центром внимания в любом его
помещении. Думаю, что это его несколько тяготило, особенно в юности, и его
манерам и речи была свойственна некая ироническая предупредительность, как бы
оправдывавшая и извинявшая его физическую избыточность. Думаю, что отчасти
поэтому он и взялся впоследствии за перо: ощущение граничащей с абсурдом
парадоксальности всего происходящего — как вовне, так и внутри его сознания —
присуще практически всему, из-под пера его вышедшему.
===== 2
<i>
С
другой стороны, исключительность его облика избавляла его от чрезмерных забот о
своей наружности. Всю жизнь, сколько я его помню, он проходил с одной и той же
прической: я не помню его ни длинновласым, ни бородатым. В его массе была
определенная законченность, более присущая, как правило, брюнетам, чем
блондинам; темноволосый человек всегда более конкретен, даже в зеркале.
Филологические девушки называли его «наш араб» — из-за отдаленного сходства
Сережи с появившимся тогда впервые на наших экранах Омаром Шарифом. Мне же он
всегда смутно напоминал императора Петра — хотя лицо его начисто было лишено
петровской кошачести, — ибо перспективы родного города (как мне представлялось)
хранят память об этой неугомонной шагающей версте, и кто-то должен время от
времени заполнять оставленный ею в воздухе вакуум.»
«Тридцать
лет назад, когда мы познакомились, ни об обложках, ни о литературе вообще речи
не было. Мы были Сережей и Иосифом; сверх того, мы обращались друг к другу на
«вы», и изменить эту возвышенно-ироническую, слегка отстраненную — от самих
себя — форму общения и обращения оказалось не под силу ни алкоголю, ни нелепым
прыжкам судьбы.»
ИОСИФ
БРОДСКИЙ
1992
* * *
«Литературное
сближение произошло в начале 1962 года — Бродский приходил в квартиру Довлатова
на ул. Рубинштейна, 23, читал там «Шествие». Казалось, успех обеспечен:
слушателям поэзия автора и он сам были знакомы, в крайнем случае о ней или о
нем они были наслышаны. Довлатову эта поэзия была, несомненно, близка.» —
Андрей Арьев.
----------
* Ася
Пекуровская
Публикация Victoria Chulkova
Комментариев нет:
Отправить комментарий