✔✔

✿*´¨`*✿⊱╮　

(　 .. .. . . ~✿~ <b> Ко дню памяти </b>~✿~

✿.¸¸¸.✿‿.•*´¯✿‿.•*´¯✿‿.•*´¯✿‿.•*´¯✿‿.•*´¯✿‿.•*´¯✿‿.•*´¯✿⊱╮

<i> <b>

Михаил Леонидович Лозинский </b><i> (20 июля 1886 — 31 января 1955), поэт - акмеист, крупнейший мастер литературного перевода; друг Осипа Мандельштама, Анны Ахматовой и Николая Гумилёва, "редчайший в истории русского Серебряного века и раннесоветской культуры человек, чьи превосходные, безупречные личные и профессиональные качества не оспариваются буквально никем" (М. Э. Баскина [Маликова], Пушкинский дом).

Когда Ахматова хотела подчеркнуть совершенную невозможность чего-нибудь, говорила: «Это все равно что Лозинский сделал бы гадость», а Николай Гумилев шутил: «если бы пришлось показывать жителям Марса образец человека, выбрали бы Лозинского — лучшего не найти».

...

«В трудном и благородном искусстве перевода Лозинский был для XX века тем же, чем Жуковский для века девятнадцатого. Друзьям своим Михаил Леонидович был всю жизнь бесконечно предан. Он всегда во всем был готов помогать людям, верность была самой характерной для Лозинского чертой. Когда зарождался акмеизм и ближе Михаила Леонидовича у нас никого не было, он все же не захотел отречься от символизма, оставаясь редактором нашего журнала „Гиперборей“, одним из основных членов Цеха поэтов и другом всех нас.»

<b>

Анна Ахматова</b>

__________________________

Михаилу Лозинскому

Как путник, препоясав чресла,

Идет к неведомой стране,

Так ты, усевшись глубже в кресла,

Поправишь на носу пенсне

И, не пленяясь блеском ложным,

Хоть благосклонный, как всегда,

Движеньем верно-осторожным

Вдруг всунешь в книгу нож тогда.

Стихи великого Тео

Тебя достойны одного.

<b>

Николай Гумилев </b>

___________________________

<i>

______________________________

«Знаете, в молодости я был убежден, что переводить поэзию нельзя… А кончил тем, что сделал это своей профессией. Данте я начал переводить задолго до войны, когда еще служил в Публичной библиотеке и приходилось переводить по вечерам, после утомительного дня. Это потом уже я смог перейти на полставки, потом на четверть ставки, а там и совсем бросил службу. Очень много времени занимала подготовительная работа: потребовалось множество сведений обо всех упоминаемых Данте лицах и тому подобное. Что знал — нужно было проверить, чего не знал — найти. И так, по зернышку, набралось двенадцать печатных листов комментария. Это, конечно, дало мне весьма многое. К тому же я имел свободный доступ ко всем фондам Публичной библиотеки. После всего этого работа над терцинами шла очень интенсивно, и "Ад", например, я перевел за одиннадцать месяцев...»

<b>

Михаил Лозинский</b>

___________________________

«Во время войны, в Елабуге, Лозинский трудился над окончанием перевода Данте в маленькой проходной комнатушке, тут же дочь стирала пеленки — родилась внучка Наташа. Не хватало не только хлеба, но и бумаги. Форма поэмы Данте чрезвычайно трудна, а записывать черновые варианты перевода было не на чем. Для белового текста раздобывалось что придется, чаще всего обложки исписанных тетрадей и старых брошюр. Внутренние стороны обложек были чистыми, на них можно было писать.

/.../ Львиная доля его гонораров уходила на поддержку семей, осиротевших все из-за того же террора. Уходили посылки по лагерным адресам. И каждая такая посылка, — например, ящик трубочного табака с засунутой в середину трубкой, посланный Николаю Алексеевичу Заболоцкому, — могла стоить Лозинскому ареста и гибели. Помощь “врагам народа” была делом нешуточным.»

<b>

Игнатий Ивановский, </b>

поэт-переводчик ("Воспоминания о Михаиле Лозинском", журнал "Нева", № 7, 2005)

----- 3

<i>

____________________________

В ТУМАНЕ

Терялись луг и небеса

Во влажной мгле и убеленной.

Я слышал женщин голоса,

Слабеющие удаленно.

Все было чувству моему

Так недосказанно-знакомо.

Как будто я сейчас пойму,

Что было раньше, где-то дома.

Что этой млечностью тепла

В мое лицо давно дышало,

Как будто память назвала

Свое предвечное начало.

И было все со всех сторон

Успокоительно-незвонко,

Как слабый и счастливый сон

Проплакавшего ночь ребенка.

<b>

Михаил Лозинский</b>

Публикация Victoria Chulkova

---------------------------------------------------------------------------------------------------

✿*´¨`*✿⊱╮

<b>

Михаил Леонидович Лозинский,</b> непревзойденный переводчик "Божественной Комедии" Данте, трепетно относился к книгам, не любил одалживать книги из своей библиотеки. Но иногда приходилось.

Как-то раз он одолжил редкую книгу искусствоведу и историку, специалисту по итальянскому Возрождению Алексею Карповичу Дживелегову. А тот вернул ее с жирным пятном на титульном листе!

Лозинский написал Дживелегову стихотворение:

<i>

А.К.ДЖИВЕЛЕГОВУ

при возвращении книги

Как можно, мой ученый друг,

Так не радеть о книжном скарбе?

Что это за ужасный круг

На титуле Michele Barbi?

Проказы шаловливых фей?

Печальный оттиск бутербродный?

Или полуночный елей

Лампады Вашей благородной?

Солнцеподобное пятно

Таит загадочную повесть...

И как я счастлив, что оно

Не мне обременяет совесть!

* И вот печать, в защиту от шептаний. Ад, XIX.21.

----- 2________________________________________

<b>Фрагмент беседы Ивана Толстого и Натальи Лозинской, дочери Михаила Леонидовича Лозинского</b> ("Радио Свобода", 2006).

<i>

Наталья Лозинская:

У папы отношение к книгам было особенное, какое-то благоговейное. Книги, которые перешли к нему еще от отца, производили впечатление, как будто они только что из типографии. Они были как новые, хотя он ими пользовался. Он нас учил, как нужно уважать и как нужно обращаться с книгой. Во-первых, нужно брать книгу в чистые руки, листать книгу с верхнего правого угла. Книгу он не давал из дома выносить никому, очень берег, чтобы они не пропали, чтобы ничего не случилось. Такие случаи бывали, как, например, с Дживелеговым.

Иван Толстой:

...поясню, о чем речь. Историк искусства Дживелегов взял у Лозинского том итальянского писателя Микеле Барби, а вернул с жирным пятном на титульном листе.

Наталья Лозинская:

...он был безумно аккуратен, тщателен и щепетилен во всех отношениях. И в отношении к людям. Он был очень внимателен, предан к памяти живых и мертвых. Он очень много помогал людям, не афишируя это. И через меня очень часто помощь шла. Я помню, как периодически ходила в Фонтанный дом к Анне Андреевне Ахматовой, по черному ходу, принося конверт помощи в тот период, когда ей было трудно жить.

</i>

Публикация Victoria Chulkova