<b> ▒ ▓ Хроника текущих
событий</b>
Из самого интересного…
◈
๚๚๚ ◈◈◈ ๚๚๚ ◈◈◈ ๚๚๚ ◈◈◈ ๚๚๚ ◈◈◈ ๚๚๚ ◈◈◈ ๚๚๚ ◈◈◈ ๚๚๚ ◈◈◈ ๚๚๚ ◈
<b> Дина Рубина-свежее интервью. </b>
Любовь - это годы,
прожитые вместе
Писатель — человек, согласитесь, необычный. И родитель он
необычный. И дети у него необычные.
Писательница Дина Рубина живет в Израиле почти 20 лет, а мамой
остается очень русской: любвеобильной и готовой ради детей на все. Впрочем,
«мысль семейная» - как раз та тема, которую автор романов «На солнечной стороне
улицы», «Русская канарейка», «На Верхней Масловке» и др. старательно избегает
во всех интервью. Что ж, действительно, супруг Дины Ильиничны художник Борис
Карафелов, дочь Ева и сын Дмитрий - это и есть ее личная, частная жизнь. Но
Дина Рубина все-таки приоткрыла свои взгляды на воспитание детей и секрет
супружеского тандема.
<i>
— Дина Ильинична, у вас есть любимое высказывание о детях? Типа
«маленькие детки — маленькие бедки...» или еще что-нибудь? </i>
— Есть. Цитата из одного еврейского анекдота: «Разве это дети? Это
сволочи!»
<i> — Ого! А что касается воспитания «сволочей»: вы верите в
семейные гены? Например, если у ребенка мама писатель и папа художник, он не
должен вырасти оболтусом, вором-карманником или международным террористом? </i>
— От воспитания почти ничего не зависит. Ну там, в платок
сморкаться, даме пальто подавать — это да. С другой стороны, видала я и
чудовищные «цветки», выросшие у благополучных, любящих и замечательных людей. А
встречала и уникальных личностей — сильных, целеустремленных, духовных —
настоящих, которые всего добились, чтобы доказать себе и окружающим, что
папа-алкоголик — это еще не приговор. Давайте поверим в душу, которую еще до
рождения мы получаем в дар, — или наказание — от небес. Ничего иного просто не
остается. Хотя, само собой, и наши гены отбросить мы никак не можем.
<i> — Как вы заметили, в платок сморкаться тоже научить
надо, это тоже не так просто. </i>
— Я вам расскажу, как воспитывал своего внука наш друг, писатель
Владимир Порудоминский. При помощи двух фраз: «Не скачи по дивану — он новый!»
и «Не скачи по дивану — он старый!» В доме у них, понимаете, стояли два дивана.
Старый мог развалиться от дуновения губ, а новый, само собой, жалко было... А я
все Набокова вспоминаю, помните: «Балуйте детей, господа! Вы не знаете, что
предстоит им в жизни».
<i> — А как в Израиле с баловством детей дело обстоит? </i>
— В Израиле детей любят страстно и балуют до неприличия. У меня
есть целое эссе, которое так и начинается: «Израильские дети кошмарны».
<i> — Детям писателей, наверное, жутко везет: количеству
сказок, для них специально сочиненных, можно только позавидовать. Не так ли? </i>
— Боюсь, что могу показаться монстром. Но, видите ли, «беседовать»
у прозаика в принципе мало времени. Дети писательские всегда несчастны, судьба
у них такая. Писательскому ребенку в детстве говорят: «я возьму тебя с собой,
если всю дорогу ты будешь молчать».
А у моей подруги, известной поэтессы, — умная, сдержанная и
воспитанная дочь. Когда мать спрашивают, как удалось ей воспитать такую
замечательную дочь, она отвечает: «Попустительство, попустительство,
попустительство...»
Я и до сих пор уверена, что самая благодатная почва для свободного
развития мысли и воображения — это молчаливое сосредоточение. Кроме того, я
себя хорошо помнила. Мне в детстве только одного и было нужно: чтобы эти
суматошные надоедливые взрослые закрыли рты, оставили меня в покое и дали
помолчать. У меня в те годы — лет в пять-шесть — была интенсивнейшая
интеллектуальная жизнь. Такие миры разворачивались в головенке, такие
фантастические миры. Честно говоря, обыденная жизнь и мнения о ней взрослых мне
совсем не были интересны.
<i> — Вы много писали о том, как обожает ваша дочь жареную
картошку. Все осталось по-прежнему? </i>
— Да уж, мы гастрономическими привязанностями не бросаемся. Только
сейчас ей картошку жарит ее муж — между прочим, бывший танкист.
<i> — Кстати, о мужьях. Можно пару слов о том, как вы
познакомились с супругом? </i>
— О, это целая история. Понимаете, в 24 года меня угораздило стать
членом Союза писателей — самым молодым в стране. Это было смешно. Я в то время
еще «не изрослась», как говаривала моя бабушка, «из своих идиотских штук». И
когда приезжала в официальную и холодную во всех смыслах — в отличие от моего
Ташкента — Москву, частенько провоцировала разные забавные и острые ситуации.
Например, мне доставляло удовольствие разыгрывать вахтеров ЦДЛ — Центрального
дома литераторов. В те годы — не то, что сегодня — это было весьма солидное
заведение, цитадель советских писателей, трубадуров советской идеологии. Войти
в особняк — бывший дворец князей Олсуфьевых, с великолепным рестораном в
знаменитом дубовом зале, — возможно было только по билету Союза писателей. Так
что вахтеры в ЦДЛ были отлично натасканы и с успехом могли служить сторожевыми
псами на колымской зоне.
А я щуплой была, совсем несерьезной особой, на вид подросткового
возраста. И вот с восторженной физиономией провинциала я устремлялась мимо
дежурной бабки в фойе...
Сразу же — как выстрел в спину — несся вопль:
— Сто-о-ой!!! Ку-у-уда?!
Я послушно сдавала назад, робко подходила к столу на входе.
— Эт куда, интересно знать, ты так резво направилась, а?!
— Покушать... — докладывала я доверчиво. Я неплохая актриса. — Тут
ведь... э-э-э... есть буфет, мне сказали...
— Тут все есть! — отвечала всемогущая бабка с ядовитой улыбочкой.
— Только не для тебя.
— Э-э-э... почему? — искренне удивлялась я.
— Да потому, что билет надо иметь, билет, ясно?
— Проездной? — уточняла я кротко.
— Ка-а-кой проездной, господи?! От, бестолочь, а! Билет! Союза!
Писателей! Поняла?! Так... Давай, пошла отсюдова! Давай-давай, времени на тебя
нету!
— А... так вы, может, имеете в виду... — тут я принималась
суетливо и подробно обхлопывать свои
карманы.
Проходила минута... две... Я доставала и роняла на пол платочек,
кошелек, троллейбусные талоны. Когда, как мне казалось, пауза достигала
кульминации, я наконец извлекала из заднего кармана джинсов заветный красный
билет. Это, знаете, был высокий момент — когда старуха раскрывала красную
книжечку в предвкушении аппетитного скандала. И упиралась в мою фотографию. Подлинный
катарсис. Шекспир! Шиллер!
Я и сейчас никогда не упускаю случая поставить на место хама...
Это моя «охота».
<i> </i>
◈ ๚๚๚ ◈◈◈
๚๚๚ ◈
Продолжение следует…
Комментариев нет:
Отправить комментарий