<b>  

Игорь Иртеньев

Из сундука</b> 
 <i> 

 Сюрприз

— Ни за что не догадаешься, что я приготовил тебе в подарок, — хитро прищурившись, сказал папа, входя в Никитину комнату и держа руки за спиной.

Сердце у Никиты сладко заныло, голос от волнения пропал, он еле слышно прошептал:

— Неужели бадминтон?

Папа прищурился еще хитрее и отрицательно помотал головой.

— Конструктор! — радостно выпалил Никита и, не выдержав, захлопал в ладоши.

— М-м, — сказал папа, почти зажмурив глаза от еле сдерживаемого торжества.

— Бадминтон! — не веря своему счастью, закричал Никита и подпрыгнул чуть ли не до потолка.

У папы от смеха потекли из глаз слезы.

— Все равно не догадаешься, — сказал он и, достав руку из-за спины, показал Никите покрасневший от напряжения кукиш.

</i>  

///////////////////////

<u> < </u>   <i>  <b>

Порок сердца

Памяти Алексея Девотченко

Ксения ЛАРИНА</b>  

На его могиле в Комарово выгравирован фрагмент из спектакля «Дневник провинциала в Петербурге» – запрокинутое к небу в немом отчаянии лицо, на которое валятся сверху пустые листки бумаги. Образ надорванной души Алексея Девотченко – удивительного актера, нежного, ранимого человека, бесстрашного гражданина, трагически ушедшего из жизни год назад. Сегодня ему исполнилось бы 50.

Свободней всего он чувствовал себя на сцене один – тут он был Богом (один из его последних спектаклей – «Я – Бог, или никто» по пушкинскому «Моцарту и Сальери»). Моноспектакли Алексея Девотченко (поставленные Григорием Козловым и Владимиром Михельсоном) – это подлинный «золотой фонд» русской культуры, куда входят классики актерского чтения – Михаил Козаков, Сергей Юрский, Олег Басилашвили, Авангард Леонтьев. Материал для своих чтецких вечеров (которые все-таки спектакли, не программы!) он всегда выбирал сам, выстраивал драматургию, расставлял акценты, сочинял свою отдельную пьесу. Последней своей поэтической работой гордился особенно – это был «Вальс на прощание» по стихам Бродского, который он успел поиграть очень мало, но канал «Культура» успел сделать телевизионный вариант спектакля в рамках цикла «Послушайте!» «Вальс на прощание» стал своеобразным завещанием Алексея Девотченко – его обращением к своему поколению и к тем, кто придет после.

Масштаб его актерского и личностного дарования нам еще предстоит оценить. Не дожив и до пятидесяти, большую часть жизни сражаясь с «демонами» своей неприкаянной души, раздираемый сомнениями, разочарованиями, поисками своего «я», невыносимо страдающий от любой несправедливости, хамства, вранья, лицемерия, – Алексей успел сделать и сказать так много, что иному нескольких жизней не хватит.

Он был настоящим питерским интеллигентом, с родителями геологами, рано ушедшими из жизни, с дворянской родословной, в которой намешано огромное количество кровей, включая и немецкую, с репрессированными родными за спиной, с врожденной привычкой к чтению, с музыкальной школой, с не поврежденной советской властью исторической памятью. Театром увлекался с самого детства, прошел главную ленинградскую детскую театральную «школу» в легендарном ТЮТе (театр юношеского творчества), откуда вышло немало театральных звезд, включая Игоря Гордина, Андрея Краско, Николая Фоменко, Александра Галибина.

Потом был ЛГИТМиК (Ленинградский институт тетра музыки и кино), мастерская Аркадия Кацмана, потом армия, потом мастерская Додина.

Про армию Алексей вспоминать не любил, но, кажется, тот главный надлом в его личности произошел именно там.

Эту печать страдания и боли невозможно было скрыть ни гримом, ни образом, ни актерской привычкой быть обаятельным и всем нравиться. Алексей не любил всем нравиться, ему претила любая фальшь, любое кривляние. Он не любил шумные компании, праздники, на тусовках и церемониях чувствовал себя чужим, неловким.

И странным причудливым образом эта природная застенчивость совмещалась в нем с невероятной пассионарностью, страстным гражданским темпераментом. Его увлечение политикой ни в коей мере не было проявлением резонерства и амбициозности. Как артист Девотченко верил в силу творчества, так гражданин Девотченко верил в силу слов: его публичные появления на питерских митингах всегда срывали овации, он находил точные слова и – что важнее – точные стихи. «Нас ведет Крысолов! Крысолов! Вдоль карнизов и цинковых крыш!» – этот фрагмент из «Шествия» Бродского он читал на многотысячную толпу, которая замирала в оцепенении и долго потом не отпускала артиста со сцены.

Алексей подписывал открытые письма, участвовал в акциях протеста, выступал на митингах, стоял в пикетах, призывал коллег отказаться от любых форм сотрудничества с властью, сам отказался от звания заслуженного артиста. Но при всей своей гражданской активности он не мыслил себя в профессиональной политике, он обожал свою профессию и не представлял своей жизни без сцены. Просто он не мог молчать. И на чужое равнодушие реагировал болезненно, не понимая и не принимая никаких форм конформизма и коллаборационизма. Его пагубная страсть, переросшая в зависимость, а потом в тяжелую болезнь, была своеобразным средством защиты, самообороны, которая в итоге обернулась кошмаром, убившим его.

Он знал, конечно, что смерть уже маячит за окнами. И сам пошел на нее, как на таран, врезался в самую ее кровавую сердцевину.

Но сколько прекрасных пронзительных ролей осталось в памяти у его зрителей! Как повезло ему с режиссерами и учителями – он учился, снимался и играл у лучших. Спросите про Лешу Девотченко у Льва Додина, у Юрия Мамина, у Валерия Фокина, у Камы Гинкаса, у Кирилла Серебренникова – вы увидите на их лицах смесь восхищения и горя, потому что они знали цену этому артисту. И еще, конечно, чувство вины объединяет тех, кто соприкасался с Алексеем близко – в творчестве, в общественной жизни, в дружбе. Не удержали. Не спасли.

Одной из последних его киноработ была короткометражка «Порок сердца», в которой он сыграл умирающего от инфаркта высокопоставленного чиновника. Приступ настиг его в съемной квартире на свидании с молодым любовником. Это страшное смертельное одиночество в глазах его героя забыть невозможно.

Судьбу Девотченко часто сравнивают с судьбами Высоцкого и Даля. Огромный талант, который дается как дар, но неминуемо превращается в крест. Справиться с этой ношей не поможет никто – ни близкие, ни друзья, ни коллеги. Это очень короткий миг Гения. Спасибо, что мы были с ним рядом.

</i>

http://www.newizv.ru/culture/2015-10-14/228875-porok-serdca.html

******************************

<i>  <b>Виталий Портников

День "Боинга"

 </b>  

 На месте Путина я бы думал не об избирателях, а о судьях.

День обнародования Советом безопасности Нидерландов итогов расследования по "Боингу" не ответит на вопрос о том, кто является непосредственным виновником трагедии. Но не позволит более рассказывать небылицы об украинской причастности к ней, которыми отличается российская сторона. После обнародования этого докладастанет совершенно очевидной российская причастность – и дальнейшее расследование будет происходить исключительно в аспекте обнаружения точного места запуска ракеты поиска виновных и привлечения их к ответственности. Этого в Москве и боятся. Поэтому и затеяли нелепую историю с обнародованием результатов эксперимента "Алмаз-Антея" – так, будто мнение заинтересованной стороны может соперничать с решением международных экспертов.

Впрочем, появление "алмаз-антейных" фальшивок вполне объяснимо: сегодня в программе "Время" именно эта новость будет главной, когда диктор расскажет о расследовании по "Боингу", а голландские выводы появятся в рубрике "тут нам подбрасывают". Конечно, о психологическом комфорте российских телезрителей – этих вечных заложников собственной пропаганды и бессовестности – необходимо позаботиться. Но вот только растоптавший собственное человеческое достоинство и готовый обманывать как самого себя, так и окружающий мир ради мнимого "величия" путинской России электоральный продукт "Уралвагонмашзавода" – это не судья международного трибунала.

А российским руководителям необходимо задуматься именно о мнении этих судей. Товарищ с "Уралвагонмашзавода" сдаст их, как тольконачнутся перебои с зарплатой, едой и выпивкой и как только из Москвы сообщат, что теперь в России новая, "более лучшая" власть, а в деятельности товарища Путина обнаружена не только положительная, но и отрицательная сторона. Сдаст, как сдавал всех российских правителей до Владимира Владимировича – да еще и на могилу плюнет. "Оказался наш отец не отцом, а сукою" – это ж не народный фольклор, прошу прощения. Это народный вывод из постановления партийного съезда – раз сказало начальство, что сукою – значит сукою. А что – мы люди маленькие, нам лишь бы заплатили вовремя. Что мы решаем, что знаем?

Поэтому я на месте Путина и его окружения задумывался бы не о потенциальных предателей, из которых состоит его замечательный патриотичный электорат, а о потенциальных судьях. И оставил бы в покое бракоделов из "Алмаз-Антея" – пусть себе взрывают самолетики и никому не рассказывают. На месте российских руководителей я задумался бы о правдоподобных версиях собственной причастности к уничтожению гражданского самолета.

Шанс объяснить происшедшее случайностью, халатностью и недомыслием – и найти в своих рядах стрелочника, которого можно показательно наказать или угробить в автомобильной катастрофе у кремлевских подельников еще есть.

Пока что.</i>     

http://rus.newsru.ua/columnists/13oct2015/den_boinga.html


*********************************


<u>  ФБ</u>   <i> 
<b>

Виктор Шендерович

  </b>  
Позавчера я был близок к погибели: пришел в Манчестере в ирландский паб болеть за сборную Польши. Среди сотни людей с пивом и в зеленом я был такой один. Умирать не хотелось, и я сдерживал эмоции, но скрывать-то их можно, а симулировать - нет, и ближе к середине второго тайма сосед по столу, просветленный третьей пинтой пива, мрачно сказал мне: 
- Ты поляк.
- Нет! - отчаянно выкрикнул я. - Я русский! Я из Москвы!
Он покачал головой:
- Поля-як...
Бить не стал, но отвернулся.
Победу я праздновал про себя, очень и очень тихо.
Ще польска не сгинела, конечно, но в моем случае - по чистой случайности...
</i>