▂▃▅▇█▓▒░۩۞۩&emsp;<b> Георгий Иванов. На грани музыки и сна

29 октября (10 ноября) 1894 года родился поэт Георгий Иванов</b> ۩۞۩░▒▓█▇▅▃▂

Пять вечера. Мост над Невой, каменные львы, холод. Вдали слышен гул пушечных выстрелов. Ветер, снег. На улице никого. Ходить после шести запрещено, нужно поторопиться. Навстречу Георгию Иванову — не спеша, тихо похлопывая ладонью по перилам — выходит из тумана высокий сутулый человек в барашковой шапке. Останавливается, закуривает (потухшая спичка падает на лёд). Безразличный, холодный, отсутствующий взгляд. Это Александр Блок. Минуту они стоят на мосту и, вглядываясь в красное небо, слушают далёкие выстрелы с фортов. «Пшено получили? — спрашивает Блок. — Десять фунтов? Это хорошо. Если круто сварить и с сахаром...»

Он не оканчивает фразы. Точно вспомнив что-то приятное, берёт меня за локоть и улыбается.

— Стреляют, — говорит он. — Вы верите? Я не верю. Помните, у Тютчева:

В крови до пят, мы бьёмся с мертвецами,

Воскресшими для новых похорон...

Мертвецы палят по мертвецам. Так что кто победит — безразлично.

— Кстати, — он улыбается снова. — Вам не страшно? И мне не страшно. Ничуть. И это в порядке вещей. Страшно будет потом... живым».

Над широкой Невой догорал закат.

Цепенели дворцы, чернели мосты…

В этом зимнем тумане, под лилово-красную музыку революции родился поэт Георгий Иванов. Не тот Георгий Иванов, хорошо знакомый богемному Петербургу начала века «на глаза спадающей чёлкой» и «тревожно красным ртом» (Мандельштам), а также «страшными стихами ни о чём, не обделёнными ничем — ни талантом, ни умом, ни вкусом, и вместе с тем — как будто нет этих стихов» (Блок). В эти ледяные годы возник новый Георгий Иванов, тот, которого через несколько лет назовут «первым поэтом русской эмиграции», потом — «единственным великим поэтом русской эмиграции», «последним живым поэтом Серебряного века» и, наконец, «последним великим русским поэтом».

http://www.chaskor.ru/article/georgij_ivanov_na_grani_muzyki_i_sna_20880

------------------------

2

В этом зимнем тумане, под лилово-красную музыку революции родился поэт Георгий Иванов. Не тот Георгий Иванов, хорошо знакомый богемному Петербургу начала века «на глаза спадающей чёлкой» и «тревожно красным ртом» (Мандельштам), а также «страшными стихами ни о чём, не обделёнными ничем — ни талантом, ни умом, ни вкусом, и вместе с тем — как будто нет этих стихов» (Блок). В эти ледяные годы возник новый Георгий Иванов, тот, которого через несколько лет назовут «первым поэтом русской эмиграции», потом — «единственным великим поэтом русской эмиграции», «последним живым поэтом Серебряного века» и, наконец, «последним великим русским поэтом».


http://www.chaskor.ru/article/georgij_ivanov_na_grani_muzyki_i_sna_20880

<i>

Не спится мне. Зажечь свечу?

Да только спичек нет.

Весь мир молчит, и я молчу,

Гляжу на лунный свет.

И думаю: как много глаз

В такой же тишине,

В такой же тихий, ясный час

Устремлено к луне.

Как скучно ей, должно быть, плыть

Над головой у нас,

Чужие окна серебрить

И видеть столько глаз.

Сто лет вперед, сто лет назад,

А в мире все одно —

Собаки лают, да глядят

Мечтатели в окно.

</i>

<b> Георгий Иванов