║█║   ▌ &emsp; <b>Виктория Токарева :</b>

<i>

– Мое поколение тихо идет к финишу. Недавно умерла Белла Ахмадулина, Данелия позвонил мне и сказал: «Ты ее не жалей. Потому что она очень болела. И то, что она умерла, – для нее благо. И когда я умру, ты тоже меня не жалей. Я так плохо себя чувствую, что лучше бы я ничего не чувствовал».
Я ответила: «Ты, пожалуйста, не умирай. Если ты умрешь, уже никого не останется, кто помнит меня молодую, красивую и счастливую».
– А он что?
– Он сказал: «Ты не беспокойся. Если даже я умру, ты меня позови – я тебе приснюсь, и мы опять повидаемся…»
Наши отношения опустились в культурный слой, но они существуют где-то в глубине, а может быть, и в космосе. Можно жить друг с другом бок о бок и отсутствовать, а можно жить на разных концах земли и быть вместе.
Федерико Феллини мызгал свою Мазину так, как никому не снилось. У него были самые красивые женщины и не самые красивые тоже. Но в конце жизни он буквально не мог жить без своей Джульетты. А когда Федерико умер и выносили гроб, то Мазина – лысая после облучения, в какой-то шапочке, старая, умирающая – аплодировала стоя, потому что выносили ее жизнь.
– Какой хороший финал у любви…©

║█║   ▌
<i>
....."Набоков писал, что жизнь — только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями. А мне кажется, жизнь — полустанок: ехал в поезде, сошел на полустанке, потом поедешь дальше. Только пока ты на полустанке, ты не помнишь предыдущего пути и не знаешь, что будет потом. А там, в поезде, ты снова встретишь тех, кого хочешь встретить… Мне повезло, я хочу встретить многих"......
.................
<b>Из книги Георгия Данелии "Безбилетный пассажир"


║█║   ▌

<b>Олег Басилашвили:</b>

<i>

Для меня это печальное известие не было неожиданностью. Но я все-таки надеялся на то, что он выкарабкается. На днях ему даже стало лучше. Плюсгрузинский характер, мощный, упорный. Должен признаться, испытываю в последнее время страшно горькие чувства.

Потеряли Сережу Юрского, сейчас Гию.

Лично для меня он целый этап жизни. Этап мировоззренческого и профессионального роста.

Он дал мне очень много для понимания того, что происходит вокруг и внутри меня самого. Причем не обучая меня, не читая нравоучений, лекций.

Дал своим опытом. Попыткой постичь ту проблему, которую ставил в «Осеннем марафоне», вовлекая меня и всех артистов в группе.

Поэтому мы тоже ломали голову и души над тем, как относиться к нравственной проблеме, поднятой картиной. Над вопросом — кто мы такие на самом деле.

Он на многое открывал нам глаза.

-------------------

2 <b>Олег Басилашвили:</b>

<i>

Я уважал в Гие Данелии подлинного профессионала, который не кричит о своем профессионализме на каждом углу, но всего добивается. Не забуду, он искал в «Осеннем марафоне» особенного «ленинградского света», рассеянного, неуверенного, как сам Бузыкин. Когда вроде бы и солнце подернуто легким туманом. Словами этого не объяснить. Оператор тоже мучился. Объявили перерыв на обед, все ушли. А я остался сидеть в уголке. И увидел, как режиссер колдует над светом, двигает диги, перебирает фильтры. Он был безумно требователен в работе, прежде всего к самому себе. Казалось бы, сняли хороший дубль, но нет. Ему все не так, он продолжает поиск единственно возможного решения. Эта необходимость добраться до самой сути отличало его от многих знакомых мне режиссеров.

Очень люблю его трагическую комедию «Не горюй!». Замечательная картина: в самых веселых, беспечных местах тебя прошибает слеза. Это и есть сама жизнь, которую он постиг. Многослойная, разноречивая, многоголосная. Как многоголосие гостей героя Сергея Закариадзе. Горькое веселье — проводы. Вижу эти кадры ухода человека во тьму.

Гия ушел в эту тьму, над которой горит надпись «Не горюй!».

Мне сегодня трудно. Чувствую себя осиротевшим. Уходят люди, составляют часть моей жизни, часть меня.

Но поскольку я из поповской семьи, предки рассказывали, что в православном отпевании есть псалом, призывающий радоваться, провожая близкого в вечную жизнь. Радуйтесь, что его душа вознеслась вверх, что нам предстоит встреча.

Я благодарю судьбу за то, что мы встретились с этим грандиозным человеком и художником, которому я бесконечно обязан.