〘〙〘〙
<b>

Нахим Шифрин  </b>

<i> Так получилось, что я навестил их с небольшим разрывом во времени. Маму - в Риге, папу - в Петах-Тикве. Это, конечно, очень несправедливо, что они покоятся в разных местах. Неразлучные при жизни. Покинувшие этот свет с разницей в считанные три года. Я не знаю, что там остается под могильными плитами - это надо спрашивать у каких-то сведущих людей: я ведь ни за что не представлю никого из них в виде скелета. Сведущие люди меня поправят: может быть, и скелетов там тоже нет. Я прихожу к ним и разговариваю. Почему это так важно - приходить туда, где уже ничего не осталось от моих всё ещё живых в памяти родителей - таких необыкновенных, таких чудесных, таких добрых?
Я не умею молиться. Я много раз признавался в том, что не верю в Того, в кого так быстро уверовали все мои соотечественники, полвека назад носившие на лацканах своих школьных костюмчиков другого, сначала кудрявого, а потом лысого бога. Но я все больше и больше верю в то, что мои разговоры с родителями не бесследны. Одна моя знакомая призналась, что её тяготит любая поездка на кладбище. Она расстраивается и остаток дня проводит в бессилии. После свидания с родителями я твёрдо знаю, что должен делать, закончив разговор с матерью или отцом.
Странное дело - кладбище. Мне никогда не бывает страшно на погосте. Концерт в Риге я готов провести, только побывав у мамы, отправиться на пляж в Тель-Авиве я сумею лишь после того, когда положу камешек на плите, открытой палящему солнцу в Петах-Тикве.
В моей жизни есть привязанности и одна самая главная привязанность. Я никогда не был одинок. Но над этим - моя неразрывность с родителями, которых физически нет. У меня нормальная, а иногда - крепкая психика. Я не верю в загробный мир и переселение душ.
Мои разговоры с родителями - абсолютно здоровый разговор.
Ну, да... разговор, конечно. Я же прекрасно слышу реплики от них...