•••
<i>
<b>ИГРА</b>

Kaк рассказывал мне один нигериец, который прилично отсидел за наркоторговлю, в нидерландской тюрьме регулярно практиковался футбол. Команды были смешанными: арестанты вместе с надзирателями. Особенно страстно он говорил об ужасающем чувстве, которое наступало всякий раз после игры. Ужасающим чувством была надежда. Казалось, что надзиратели должны бы отпустить арестантов на волю. Ну, не могут же они не отпустить на волю своих друзей! Это как-то противоестественно! Словно в бездарной пьесе!

Но воля драматурга в этой пьесе оказывалась сильней пожеланий публики. Актёры-надзиратели вновь разводили актёров-арестантов по камерам. Говорили с ними прежним надзирательским тоном. И выходило так, как будто игра в футбол — братские чувства, поддержка, солидарность, спонтанные мужские объятия, единокровие — всё это было миражом. В одну секунду, по свистку, мираж исчезал. И так — до следующего миража, раз в неделю.

Нигериец говорил, что от этой регулярной смены ролей, он начал сходить с ума. В последние месяцы перед освобождением он, прикидываясь нездоровым (собственно, он таковым психически и стал), нигериец отказывался от игры. Мне он говорил, что самым страшным воспоминанием о тюрьме стала эта игра. И, что едва подумав о ней, он чувствует иллюзорность мира так остро, что ему хочется выть зверем и он готов вышвырнуться из окна — только бы обрести — да, как это глумливо ни звучит — да, только бы обрести, хоть на миг, твёрдую почву.

***

<b>© Марина Палей </b>

</i>