☁ ▅▒░☼‿☼░▒▅ ☁ &emsp; <b>Дмитрий Крылов</b>(ФБ)- 

тележурналист, автор и ведущий телепередач «Непутёвые заметки»

<i>

Даже не знаю с чего начать… Вижу глаза своих обеих трёх верных поклонниц… в фейсбуке… тревожные, любящие, как же вы мне дороги, голубки…
Да, мои милые, в начале марта мы отправились с вашей разлучницей на Карибский круиз через Париж. Но решили воспользоваться случаем и провести в столице мира два дня. Я даже придумал неожиданное название для очерка, до меня, по счастью, никто не додумался, но я же стараюсь быть генией: «Один день в Париже».

Ну, что это была художественная условность, и ежу понятно, патамушта реально было ДВА дня сьемок. Вам это скребёт? Ну, вот и я про это. Не важно, вы же ёжики.
Нас принимал наш давний приятель замечательный гид Вася Живаев, мы с ним более 20 лет назад познакомились в этом самом вашем Париже, похоже чуть ли в наш первый приезд. Мне запомнился рассказ Васи, что был музыкантом из Ферганы, как в первый год парижской жизни он ходил к храму, ну, пусть это будет Сакре-Кёр, на бесплатную раздачу горячего супа, за которым он стоял в очереди с бомжами.

Вот значит, вылетели мы из столицы Франции на Карибы на остров Мартиника, родину известной вам м-м Жозефина (о ней предстоит отдельный сюжет, я в нетерпении), там погрузились на нашу яхту, предварительно перемешавшись на паспортном контроле с круизёрами гигантского океанского лайнера "Costa Magica", что неделю спустя вернулся на Мартинику одновременно с нами, но был арестован и посажен на карантин из-за выявленных носителей заразы (господи, я и не помню - с кем там общался и кто на меня чихал?).

===== 2
<i>
В общем, обратно мы летели, понятное дело, через Париж с переездом из Орли в Де Голя (спасибо, опять-таки Васе, что перевёз бесчувственные тушки). Это был последний день Парижа в свободном режиме, на следующий день наступил коллапс и жизнь до весны умерла, до весны опустели сады. Я в салоне один… стоп, какой к чёрту один – интернет показал, что на нашем рейсе SU2463N 16 марта оказался один пассажир, поражённый вирусом.
Итак, ожидаемый каминг-аут. Ещё полгода назад в Перу меня прихватил сухой кашель. Это было мучительно настолько, что, право, я не знаю, почему я не застрелился (а из чего - из трубки с отравленной стрелой?) или не бросился в Лиме на вооруженного гвардейца на Plaza Mayor, на которой расположен дворец правительства?

Сиропами и сосалками (в смысле леденцами) снял на время это бремя. И вот ОНО вернулось! Я сижу в аэроплане на рейсе PARIS-MOSCOW на самом неудобном месте в салоне, то есть за спиной (спинка не откидывается) туалет, в который, как в мавзолей Ленина, всю бесконечную дорогу идёт нескончаемый поток людей.

Ужас? Нет. Это прекратилось внезапно. Я был в маске, которую мне подарил наш попутчик по круизу Юрий ещё на Карибах, добрый, добрый самаритянин. Маска символического цвета, она на фоте.

Уже в начале рейса меня прихватил приступ кашля, спровоцированный тремя днями раньше на пароходе, когда я выпил стакан воды со льдом.

Короче, склифософские. Я начал… нет, не кашлять, это называется иначе, я издавал такие звуки и такие судорожные конвульсии, что сотрясали мою юную, но изнурённую недугом тушку. Аэроплан сотрясало как при турбулентности, командир сделал объявление и включил табло с указанием пристягнуться. Женщина, сидевшая рядом со мной, как теперь принято говорить «опасного возрастного периода», уже при первом моём приступе откинулась, в прямом смысле, до конца полёта.

===== 3
<i>
Сидящие впереди развязного возраста две пары какого-то пола, незаметно сползли. Спустя полчаса я увидел, что салон, битком набитый туристами, опустел. Мимо меня проносились стюардессы Жанны, ничего не предлагали, косились пастернаковскими глазами и на вопрос, что происходит, отвечали, отворачиваясь в сторону, что все пассажиры нашего отсека №2 переместились в багажное отделение.

Когда мы приземлились в SVO, в иллюминатор я увидел множество машин с разного цвета мигалками – жёлтыми, синими, оранжевыми… Я всё ещё не верил, что это из-за меня, охламона. Вошли люди в скафандрах, замерили у меня прибором, напоминающим пистолет с глушителем, температуру. У трапа меня встретила рота автоматчиков. Из багажного отделения поплыли чемоданы и пассажиры, лица их были не добрыми.

Нет, меня не бросили мордой в асфальт, а энергично и жёстко проводили на паспортный контроль, потом в зал с людьми в голубых пластиковых и марлевых скафандрах. У меня взяли мазки, что тотчас передали какому-то важному человеку в жёлтом скафандре, как сами знаете у кого. Я заполнил анкету, опять, правда, не вспомнил точную дату рождения моего отца Дмитрия Константиновича Крылова – то ли 13 февраля 1917 года, то ли 17 февраля 1913 года. Ну, не важно, наши органы разберутся.

До конца карантина осталось шесть дней. Деревню нашу изолировали от остальной части Рублёвки. На въезде, как мне сказали (сам-то я сижу… Маша Королёва, опять забыл, как правильно: НА карантине или В домашнем карантине?), по улицам у нас ходит патруль в голубых касках, но может и просто голубые, над домом висит дрон, я видел его, когда вышел в сад с Элвисом, собачка хочет какать, что естественно. Дрон облетел нас, покружил, потом куда-то отлучился и вскоре вернулся, как раз, когда Элвис устроился в раскоряку. Как-то тревожно на душе. Одна надежда на Рабиновича. И не спрашивайте на какого.