_̝̯͈̺̺̈́̎̑_̥̱͇̲̬͈ͧ̏ͮͨ̍̎_̽ͧ̅͒҉̞͇̭͓̜̦͈_̵̻͉̗̭̞͔͍̔͆͛_̫̲͓̩͖̯̂̏ͭ͆̕_͉̭͇̪̻̮͆░̆̈̍͢▄ͧ█̴̉̑ͯͪ̄ͨ̿█̹̞̳̭̝͎͗͢▄̘͕͖͚̯̲̊́ͯͦͥ͐͠█̷͕̟̝͕̱͓̗̍͛̅█̪̻̯͖̳̺ͯ̈̇ͅ▄̷ͬ̆̃̉̇͒

̲͓ͯ͆_͔͈̼͙̣ͭ_̃̓҉͇̙_̺͓̺̜̱͖̺ͪ̆ͮ͒͊̋͞_̢_̠̫̦̲̣̠̓_̨̞̤͈͈̮͙͐̋̾̂͗░̶̹̮̎̐ͨ̀͋ͮ͆▀̤̘͙̜͚̪ͫ̅̀ͫ̿ͥ̇█̲̍̓̽ͣ̿ͬ͘█̨̝ͯ̐͂̈█͎̪͉̼̗͎͚͐̀█͓͉̝̖͈̀█̍ͬ͑̓ͤ▀̟̂͡ͅ

̛͔̲̀̓_̀ͦ̿ͧͣ҉̪_̤̱̭̺̕_̼̞̏ͧ_̒̎ͭ̌̋̚͡_͙̊͑̈̌_ͭ̉ͦ̌͐ͧ░ͧ̐ͥ̽ͯ̐̈͏̹░͉̮̣͎̙̱̅̂ͥ͊ͪͧ̾̕░͇̲̖̳ͦ͋ͧͤ̂▀̖█̶̲̘̳̰̺͕̇̄͐͛̍▀͕͓̖͚ͣ̒ͥ͐ͤͯ̚&emsp;  <b>БОРИС ЧИЧИБАБИН </b>

* * *
М. Рахлиной

<i>

Марленочка, не надо плакать,
мой друг большой.
Всё — суета, всё — тлен и слякоть,
живи душой.

За место спорят чернь и челядь.
Молчит мудрец.
Увы, ничем не переделать
людских сердец.

Забыв свое святое имя,
прервав полет,
они не слышат, как над ними
орган поет…

Не пощадит ни книг, ни фресок
безумный век.
И зверь не так жесток и мерзок,
как человек.

Прекрасное лицо в морщинах,
труды и хворь, —
ты прах — и с тем, кто на вершинах,
вотще не спорь.

Все мрачно так, хоть в землю лечь нам,
над бездной путь.
Но ты не временным, а вечным
живи и будь…

Сквозь адский спор добра и худа,
сквозь гул и гам,
как нерасслышанное чудо,
поет орган.

И Божий мир красив и дивен
и полон чар,
и, как дитя, поэт наивен,
хоть веком стар.

Звучит с небес Господня месса,
и ты внизу
сквозь боль услышь ее, засмейся,
уйми слезу.

Поверь лишь в истину, а флагам
не верь всерьез.
Придет пора — и станет благом,
что злом звалось…

Пошли ж беду свою далече,
туман рассей,
переложи тоску на плечи
твоих друзей.

Ни в грозный час, ни в час унылый,
ни в час разлук
не надо плакать, друг мой милый,
мой милый друг.

--
1972