✔✔

•*ꑄೞᵉᵉ৳～❥˪৹⌵ೕ⋆.∗̥✩⁺˚(ღˇ◡ˇ)♥ℒᵒᵛᵉᵧₒᵤ♥

<b>  

Виктор Шендерович

 И - уже кроме шуток - ко дню рождения Шекспира! </b> 

Из книги эссе "22-й троллейбус и другие этюды"...

<i>

ШЕКСПИР

Это случилось со мной на исходе девятого класса.

Книг я читал мало. Хотел в артисты. Пошел поступать к Табакову (он набирал школьников в свою будущую студию). Читал ему из Джерома, про попытку Джорджа и Гарриса открыть банку ананасного сока. Думал взять чувством юмора…

На халяву не прокатило: Табаков велел подготовить к осеннему третьему туру - монолог короля Лира, из сцены бури.

Вы бы видели меня в девятом классе. Чистый король Лир, одно лицо! Но я уже не понимал шуток...

И вот, летом 1974 года, я открыл томик пастернаковских переводов. И эта великая черная дыра поглотила меня в считанные недели...

К третьему курсу я мог пересказать близко к тексту пять главных трагедий; продолжить любую строчку и сказать, из какой она пьесы и сцены. Я знал "Гамлета" до последнего Озрика, я различал ведьм в "Макбете". Я помешался на Шекспире...

И был счастлив этим, и счастлив сейчас.

Потому что таинственный автор этих текстов дал нам нечто большее, чем великие пьесы: он дал абсолютное знание о величии и катастрофе человека! И в каждого из нас вставил распорки, которые неизмеримо увеличивают душу.

"Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!" - вздымая небольшие кулаки, кричал я на Табакова осенью 1974 года. И никто не смеялся, все понимали, что дело плохо.

...Спустя семь лет, отец прислал мне, в Забайкальский военный округ, томик английской поэзии и словарь. Боевая задача моя к тому времени (привет Лиру и Офелии) состояла как раз в том, чтобы не сойти с ума, и я спасался Шекспиром: переводил сонеты, запершись ночью в хлеборезке.

"Измученный, я призываю смерть..."

===== 2

<i>

Великий шестьдесят шестой сонет я тоже перевел, разумеется. В молодости человеку и черт не брат, и Пастернак не конкурент!

"Нет сил идти пустыней нищеты..."

- писал я в промежутке между сеансами мордобоя с кладовщиком Витей Марченковым, не желавшим выдавать мне по накладной 38,5 кг масла для полутора тысяч голодных ртов.

"И сытый смех ничтожества терпеть,

И отрекаться от своей звезды..."

Что я знал про все это? Почти ничего. И уж смерти не хотел точно. Хотел жизни на всю катушку, и Шекспир был на моей стороне! Точнее будет сказать: это я сам однажды зашел на его сторону - в грозовой и солнечный мир, где в дефиците хэппи-энды, но добро и зло ясно отделены друг от друга.

Я зашел туда и там остался. И теперь Шекспир подсказывает мне реплики, избавляя от необходимости импровизировать. "Мне попадались лица лучше тех, которые я вижу пред собою", - вот тебе и все описание политической элиты, - что при короле Лире, что по месту жительства.

А вот, конкретнее, о сенаторах: "козлы и обезьяны". Ах, это о венецианских сенаторах? - Вы мне будете рассказывать...

"В наш век слепцам безумцы вожаки".

В какой именно век? Странный вопрос.

В любой.

Шекспир - он про простые, химически чистые элементы жизни. Про любовь и ненависть, про ложь и правду. Про безумие нормы - и норму, которая кажется безумием. И про то, что мы здесь не первые, на этом смертельном ветру, в этой беспросветной ночи...

А значит, нет оснований жаловаться, а есть повод действовать.

Время всегда ужасно, но человек сам решает, на чьей он стороне. Как мерзавец Освальд, как безвестный слуга в сцене ослепления Глостера. Перечитайте ее немедленно, эту сцену, и никогда больше не ссылайтесь на время.

И не спорьте со мной, я знаю что говорю. Я ведь безумен только при норд-весте; когда ветер с юга, я отличаю сокола от цапли...