✔✔
{\o/}
./_\
Я всем прощение дарую
И в Воскресение Христа
Меня предавших в лоб целую,
А не предавшего – в уста.
<b>
Анна Ахматова</b>
1948 (на Пасху)
֎ শ শ
"С великой Анной Ахматовой я всю жизнь мечтал встретиться, тем более после того, как этот негодяй Жданов ее обругал, и тогда она действительно была в депрессии и очень плохом состоянии. Я о ней все знал, и Гумилева, и стихи очень любил. Я художник по образованию, и мне всегда Леонардо больше нравился, чем Микеланджело. Я любил под греческим эллинским спокойствием запрятанную драму, это интереснее, чем буйные какие-то выражения страсти. И вот Ахматова была такой поэт, у меня всегда вертелось в голове образцовое стихотворение:
Один идет прямым путем,
Другой идет по кругу
И ждет возврата в отчий дом,
Ждет прежнюю подругу.
А я иду – за мной беда,
Не прямо и не косо,
А в никуда и в никогда,
Как поезда с откоса.
А.Ахматова
1940
Я узнал, что она приехала в Москву, старая, больная, и остановилась у Ардовых, это были ее друзья, а это был дом, где я жил. Я позвонил, незнакомый человек звонит великой поэтессе. Она потрясающе приветливо отозвалась. Я сказал, что я Михаил Квливидзе, живу в Москве, грузинский литератор и так далее, я хочу ее видеть. "Заходите". Я зашел.
===== 2
Я помню портрет Модильяни, я ожидал увидеть вот эту замечательную женщину с горбинкой на носу. Передо мной стояла пожилая, располневшая женщина в валенках и в большой красивой шали. Она поняла, что я ее не узнал, сказала: "Да-да, я Анна Ахматова. Пройдемте, я вас чаем угощу", и пошла сразу на кухню. Потом она принесла чай. Когда я ей сказал: "Вы знаете, я пишу стихи", она не изменилась в лице, но я понял, что не к селу сказал это. Она сказала, что переводит греков для издательства и очень занята. Я хитрый грузин, у меня в кармане лежали подстрочники, я специально сделал белые стихи, чтобы она не мучалась. "А ну покажите стихи! Вы принесли?" Я сказал: "Да". Она сначала бегло просмотрела их, потом продолжала разговор о Грузии, о друзьях, которых я знал, а потом надела очки и сказала: "Дайте, я еще раз посмотрю". Посмотрела и стала раскладывать, шесть стихотворений отложила направо. И вдруг сказала: "Я переведу, это мои стихи". Я был так счастлив. "Это очень хорошо, а остальное пусть другие переводят, а это - мои стихи". Я оставил и ушел счастливый. Потом мне позвонил Ардов, Анна уже вернулась в Ленинград, и сказал, что она оставила переводы.
У меня был материнский мой великий исторический язык, и я старался какие-то новации внести в него. Когда знаешь Цветаеву, когда знаешь Ахматову, когда знаешь Пастернака, это очень помогает искать новые пути в своем языке. Всегда можно проверять свой национальный текст другим языком, а русская поэзия в этом отношении потрясающая, я очень люблю ее.
===== 3
Отношение автора оригинальных стихов и переводчика. Среди них были такие великие поэты как Анна Ахматова, Пастернак, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина. Я помню, когда Самойлов, это был мой друг, перевел стихотворение "Собираюсь жить", это такое диссидентское стихотворение. У меня была в дневнике запись, что Господь нам дает жизнь, а мы должны создать, где мы живем, облик человеческий, общественный. Мне не удалось создать этот облик, потому что у меня только физическое существование было. Я всегда жил не так, как мне хотелось."
<b>
Михаил Квливидзе </b>
* * *
Мысль странная преследует меня:
Печалюсь я о мне не данной жизни.
Не потому, что на свою ропщу
Или судьбою был бы недоволен.
Жизнь изменить свою имеешь право:
Заняться новым делом, переехать
Куда-нибудь, жениться, развестись
Иль докторскую степень получить...
Все это можно. Но, скажите, как
Мне быть, когда заманчивого столько
И выбор так прекрасен и богат,
А выбирать возможно лишь одно, -
Один лишь путь, одну судьбу на свете,
"Ту", а не "эту", что уже другому
Досталась и навек принадлежит,
А для тебя она покрыта тайной...
За судьбами слежу я жадным взором,
Печалюсь я о мне не данной жизни.
Михаил Квливидзе
Перевод с грузинского АННЫ АХМАТОВОЙ
Публикация
Victoria Chulkova
➰➰
"В мае 1967 года Окуджава выступал в Ленинграде и жил в гостинице по соседству с поэтом Михаилом Квливидзе. Однажды в его номер постучала девушка, на вид лет шестнадцати: она узнала, что он в Ленинграде и принесла посмотреть свои стихи на грузинском языке. Дали Цаава училась на филфаке ленинградского университета, родилась в Сухуми и писала по-грузински. Oднокурсницы ее обожали. Когда она рассказывала про свой Сухуми, то целовала кончики пальцев: «Клянусь, лучший город!» И все поэты там были «клянусь, гении». А когда при ней в общежитии ссорились, она кричала своим низким страстным голосом: «Вах, зарэжу!»—и все хохотали, и ссора прекращалась. Oна беспрерывно курила. У нее был низкий завораживающий голос и мрачный романтический взор. Окуджава признался, что грузинского не знает, однако, в соседнем номере живет прекрасный грузинский поэт Михаил Квливидзе… Тот согласился посмотреть ее стихи, нашел их талантливыми и благословил молодую грузинку на дальнейшее поэтическое творчество, а Окуджава вдруг понял, что именно романтического имени Дали не хватало ему для окончания одного давнего наброска...
C Окуджавой oни увиделись в феврале 1983 года, когда он приезжал в Тбилиси. Она подошла к нему после выступления и сказала: «Здравствуйте, я—Дали». И подарила книжку стихов. Он был поражен: ему и в голову не могло прийти, что она действительно станет поэтом. Ему просто имя понравилось—и тогда, в ленинградской гостинице, он сразу написал два недостающих четверостишия: «В черно-красном своем будет петь для меня моя Дали...». В первом варианте вместо слов «Царь небесный пошлет мне прощенье за прегрешенье» было более точное и грустное: «Ваши души—они наказанье мое и прощенье»."
<b>
Комментариев нет:
Отправить комментарий