▢ ⌫ ⌬
СОН В СТИЛЕ БЛЕЙКА
И опять дала погода
отвратительный прогноз
будет дождь четыре года
и двенадцать лет мороз
И такое время будет
что врагу не пожелать
сено бешеное будет
скот и травы пожирать
Отчего пальба и флаги
и внезапно бьют под дых
это все антропофаги
в странном качестве святых
И с разгоном как на треке
чтобы скорость не унять
все отравленные реки
потекут отравой вспять
Навсегда тупое быдло
победит подобных мне
я проснулся это было
в безобразном русском сне
СЕРГЕЙ ЧУДАКОВ
1967</i>
* * *
Чудом сохранилась, помянутая Иосифом Бродским, - "лучшая из од на паденье А.С. в кружева и к ногам Гончаровой":
Пушкина играли на рояле
Пушкина убили на дуэли
Попросив тарелочку морошки
Он скончался возле книжной полки
В ледяной воде из мерзлых комьев
Похоронен Пушкин незабвенный
Нас ведь тоже с пулями знакомят
Вешаемся мы вскрываем вены
Попадаем часто под машины
С лестниц нас швыряют в пьяном виде
Мы живем — возней своей мышиной
Небольшого Пушкина обидя
Небольшой чугунный знаменитый
В одиноком от мороза сквере
Он стоит (дублер и заменитель)
Горько сожалея о потере
Юности и званья камер-юнкер
Славы песни девок в Кишиневе
Гончаровой в белой нижней юбке
Смерти с настоящей тишиною.
* * *
Приходят разные повестки.
Велят начать и прекратить.
Зовут на бал. Хотят повесить.
И просят деньги получить.
И только нет от Вас конверта,
Конверта и открытки в нем.
Пишите, лгите. Ложь бессмертна,
А правда — болевой прием.
Но почтальон опять не хочет
Взойти на пьедестал-порог,
А может быть, ночную почту
Ночной разбойник подстерег.
Какая в том письме манера?
И если холод, если лед,
То пусть разбойник у курьера
Его и сумку отберет.
А если в нем любовь и ласка,
То нужно почту торопить —
На легкой голубиной лапке
Кольцо с запиской укрепить.
И небо синее до глянца
И солнце сверху на дома
И воркование посланца
И воркование письма.
СЕРГЕЙ ЧУДАКОВ</i>
__ _______________________________
Сергей Чудаков родился в 1937 году, в Магадане, в семье генерала, начальника лагеря. B 1950-е гг. учился на факультете журналистики МГУ. Несколько его стихотворений были опубликованы Александром Гинзбургом в самиздатском журнале «Синтаксис» и быстро стали известными и популярными среди неофициальных поэтов Москвы и Ленинграда, а он был равнодушен к судьбе своих стихов. Писал на чём попало, забывал, дарил.... - живая картина пастернаковского "Не надо заводить архива...".
В 1960-е гг. занимался журналистикой, публиковал рецензии, интервью, печатался в журналах «Знамя» и «Театр», был, по его собственным словам, «псевдонимщиком и негром»; обладал энциклопедическими знаниями, лёгкостью пера, слыл ценителем и знатоком живописи, блестяще разбирался в кино.
"Никто так не знал кино, особенно иностранное, как знал Серёжа Чудаков. Тарковский и Эфрос к нему прислушивались, Хуциев побаивался его категорических советов, и вообще это был самый остроумный человек в Москве", - вспоминал актёр Лев Прыгунов.
Во время кампании травли Солженицына, Чудаков открыто ходил по факультету журналистики МГУ с "Архипелагом Гулаг" под мышкой.
===== 3
* * *
В 1973 году до Иосифа Бродского дошёл слух (оказавшийся впоследствии ложным) о смерти Сергея Чудакова. Бродский откликнулся стихотворением "На смерть друга", которое включил в готовившийся к изданию сборник "Часть речи". Узнав, при подготовке сборника, что адресат жив, Бродский оставил стихотворение, как собирательный образ представителя своего поколения, люмпенизированного человека с тонким художественным вкусом, пишущего прекрасные стихи.
НА СМЕРТЬ ДРУГА
Имяреку, тебе, - потому что не станет за труд
из-под камня тебя раздобыть, - от меня, анонима,
как по тем же делам - потому что и с камня сотрут,
так и в силу того, что я сверху и, камня помимо,
чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса -
на эзоповой фене в отечестве белых головок,
где на ощупь и слух наколол ты свои полюса
в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;
имяреку, тебе, сыну вдовой кондукторши от
то ли Духа Святого, то ль поднятой пыли дворовой,
похитителю книг, сочинителю лучшей из од
на паденье А.С. в кружева и к ногам Гончаровой,
слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы,
обожателю Энгра, трамвайных звонков, асфоделей,
белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,
одинокому сердцу и телу бессчетных постелей -
да лежится тебе, как в большом оренбургском платке,
в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,
понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке,
и замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима.
Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.
Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасали тебя от распада.
Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.
Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно.
* * *
В 1974 году Чудаков был арестован и решением суда отправлен на принудительное лечение в психиатрическую клинику. После освобождения жил в Москве. Впервые в официальной печати его стихи появились в 1978 году - в журнале «Волга» вышел автобиографический роман Олега Михайлова «Час разлуки», куда стихи Чудакова были включены как стихи одного из персонажей. В 1980 году несколько стихотворений были опубликованы в США - в Антологии новейшей русской поэзии «У Голубой лагуны».
В 1990 году решением суда поэт был вновь подвергнут карательной психиатрии. Умер в Москве 26 октября 1997 года на улице, без документов. Евгений Рейн утверждает, что видел Сергея Чудакова за неделю до его смерти в сквере возле дома Союза писателей. «Чудаков лежал на скамейке головой на сумке», поскольку «потерял квартиру... сдал квартиру на Кутузовском, взял вперёд деньги, подписал какую-то бумагу и его выгнали. И у него не было крыши над головой. Когда наступила осень, он действительно замёрз. Так что Бродский предсказал его смерть. И не известно, где он похоронен...»
В середине 2000-х в архиве филолога Д.Н.Ляликова был обнаружен машинописный сборник Сергея Чудакова, что позволило в 2007 году выпустить книгу его стихов «Колёр локаль». Стихи переведены на французский язык Тьерри Мариньяком ( Thierry Marignac ). Из предисловия О. Михайлова к сборнику "Колёр локаль": "Жизнь посвятил стихам и был равнодушен к их судьбе. Писал на чём попало - на обёрточной бумаге, на уворованных ( у приятелей или из " Ленинки") книгах, а то и просто надиктовывал их по телефону кому-нибудь из благополучных знакомых. Стихи отправлял в путешествие, наподобие записки, которую терпящий кораблекрушение запечатывает в бутылку и без всяких надежд бросает в море."
Комментариев нет:
Отправить комментарий