✔✔

 ‡‡‡‡‡‡‡‡‡

<b>  

Наталья Иванова

</b>  <i>

Эта "детская" серебряная ложка с инициалами - единственное, что дошло до меня от прадеда, Алексея Яковлевича Калугина. В 1934-м он, "списанный" из соловецкого лагеря по крайнему состоянию здоровья, умер от разрыва сердца, когда ему сообщили, что за ним приехал его сын Борис, мой в будущем дед. Я об этом узнала от мамы как тайну, никогда дальше не расспрашивала - почему-то понимала, что не надо. Не трогать и не ворошить. Что-то почти стыдное.

Как и с дядей, родным братом мамы, который попал в плен после контузии, а потом отбыл срок на родине. Ведь "сидел". Теперь никого не осталось из тех родных, кто мог бы рассказать подробности. Они вообще предпочитали молчать о прошедшем. День прошёл, и слава Богу, - приговаривала крестная, тётка мамы, дедушкина сестра, у которой я росла до школы. А прабабка моя Пелагея Ивановна была купчихой по фамилии Шорина, с тремя дочками, Верой, Любовью и Катенькой, взявшей в мужья молодого приказчика, от которого и родила последнего, любимого сыночка.

После смерти Алексея Яковлевича на Соловках она прожила у своей единственно незамужней и бездетной Катеньки, так её звали до самой смерти в 82 года, моей будущей крестной, на её иждивении, то есть в бедности, до 1942-го, - хотела покончить с собой, чтобы не быть лишним ртом у скромной служащей. Катенька, которая сказала мне об этом только раз - но я запомнила навсегда, как и про дядю и прадеда, тоже никто не повторял, - на моей памяти редко ходила в храм, но в углу комнаты, над кроватью, у неё висела икона Казанской Божьей матери. Сегодня большой праздник, Казанская, и я опять всех вспоминаю. Царствие небесное.