✔✔

(+[___]::)    ¦̵̱ ̵̱ ̵̱ ̵̱ ̵̱(̢ ̡͇̅└͇̅┘͇̅ (▤8כ−◦  ┣▇▇▇▇▇═─  ⛑

&emsp;  <b> Иван Петрович Павлов </b>

Создатель учения о высшей нервной деятельности, родился (14) 26 сентября 1849 года в Рязани, в семье священника. Учился в церковно-приходском училище, а после его окончания – в духовной семинарии.

В 1870 году Павлов поступил в Университет на естественное отделение физико-математического факультета, затем продолжил образование в Медико-Хирургической Академии (в настоящее время это Российская Военно-Медицинская Академия Санкт-Петербурга), закончив ее в 1879 году с золотой медалью.

Сорок шесть лет жизни и деятельности академика Павлова были неразрывно связаны с Институтом экспериментальной медицины.

Его наследие трудно переоценить. Он написал классические работы по физиологии кровообращения и пищеварения (Нобелевская премия, 1904). Ввел в практику хронический эксперимент, позволяющий изучать деятельность практически здорового организма. С помощью разработанного им метода условных рефлексов установил, что в основе психической деятельности лежат физиологические процессы, происходящие в коре головного мозга.

⛑

Используя факт убийства С.Кирова 1 декабря 1934 г., сталинское руководство обрушило на страну новую волну массовых репрессий. В первую очередь они коснулись Ленинграда. Только за два с половиной месяца после 1 декабря 1934 г. в городе было арестовано около 900 человек; тысячи ленинградцев, особенно представители старой интеллигенции, были высланы в отдаленные области СССР.

Переписка крупнейшего русского ученого И.П.Павлова с председателем Совета Народных Комиссаров В.М.Молотовым охватывает этот период. В своих письмах 85-летний академик резко выступает против государственного террора, в защиту необоснованно репрессированных людей.

----- 2

<i>

ИЗ ПИСЬМА И. П. ПАВЛОВА В СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР 21 ДЕКАБРЯ 1934 г.

 

...Я решительно не могу расстаться с родиной и пре­рвать здешнюю работу, которую считаю очень важной, способной не только хорошо послужить репутации рус­ской науки, но и толкнуть вперед человеческую мысль вообще, — Но мне тяжело, по временам очень тяжело жить здесь — и это есть причина моего письма в Совет. Вы напрасно верите в мировую революцию... Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До вашей революции фашизма не было. Ведь только политическим младенцам Временного прави­тельства было мало даже двух Ваших репетиций перед Вашим Октябрьским торжеством. Все остальные пра­вительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас, и, конечно, вовремя догадываются при­менить для предупреждения этого то, чем пользовались и пользуетесь Вы — террор и насилие... Да, под Вашим косвенным влиянием фашизм постепенно охватит весь культурный мир, исключая могучий англо-саксонский отдел (Англию, наверное, американские Соединенные Штаты, вероятно), который воплотит-таки в жизнь ядро социализма: лозунг — труд как первую обязанность и главное достоинство человека и как основу человеческих отношений, обеспечивающую соответствующее существо­вание каждого — и достигнет этого с сохранением всех дорогих, стоивших больших жертв и большого времени, приобретений культурного человечества.

Но мне тяжело не от того, что мировой фашизм попридержит на известный срок темп естественного че­ловеческого прогресса, а от того, что делается у нас и что, по моему мнению, грозит серьезной опасностью моей родине.

----- 3

<i>

Во-первых, то, что Вы делаете, есть, конечно, только эксперимент и пусть даже грандиозный по отваге, ...но не осуществление бесспорной насквозь жизненной прав­ды — и, как всякий эксперимент, с неизвестным пока окончательным результатом. 

Во-вторых, эксперимент страшно дорогой (и в этом суть дела), с уничтожением всего культурного покоя и всей культурной красоты жизни. Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия. Если бы нашу обывательскую действительность воспроизвести целиком без пропусков, со всеми ежедневными подробностями,— это была бы ужасающая картина, потрясающее впечатление от кото­рой на настоящих людей едва ли бы значительно смягчилось, если рядом с ней поставить и другую нашу картину с чудесно как бы вновь вырастающими горо­дами, днепростроями, гигантами-заводами и бесчислен­ными учеными и учебными заведениями.

 Когда первая картина заполняет мое внимание, я всего более вижу сходство нашей жизни с жизнью древних азиатских де­спотий. А у нас это называется республикой. Пусть, мо­жет быть, это временно. Но надо помнить, что человеку, происшедшему из зверей, легко падать, но трудно подниматься. Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приво­дят это в исполнение, как и тем, насильственно приуча­емым участвовать в этом, едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно. 

И с другой стороны. Тем, которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с чувством собственного человеческого достоинства.

Когда я встречаюсь с новыми случаями из отрица­тельной полосы нашей жизни (а их легион), я терзаюсь ядовитым укором, что остался и остаюсь среди нее. Не один же я так думаю и чувствую? Пощадите же родину и нас.

 

И.П.Павлов