✔✔

❖˥̡̢̧̨̛̜̝̟̠̣̤̥̦̩ ̪ ̫ ̬ ̭

<b>  

Vladimir Gandelsman

</b>  
&emsp;  <i>Он убедительно пророчит мне страну,

&emsp;  &emsp;  &emsp; Где я наследую несрочную весну... </i>

&emsp;  &emsp;  &emsp;  &emsp;  &emsp;  Е. А. Баратынский

<i> 

Когда я поворачиваюсь на бок

и вижу в полусне тахту и пару тапок под ней, и на тахте отца, как он лежит, вдруг всхрапывая, в той же позе, что я, когда в подушку пол-лица вмяв, руки на груди скрестив, когда, как в прозе, я в сумрачную комнату вхожу, в деепричастном полуобороте его запоминая, и вожу пером по белому листу, темнеющему вроде окна, где снег и небо пополам, и день кончается и гаснет по углам, когда, почувствовав мой взгляд или услышав половицы скрип, он проснётся, невпопад почти что крикнув со страницы «Что?», — «Ничего», отвечу, спи, мне это снится.

❖

<i> 

Помню ещё иглы

проблеск и мать, она

шьёт, в закоулке мглы

лампой освещена.

А на исходе дня

зимнего, под окном,

держит она меня

за руку перед сном.

Лет через сорок пять,

в том же углу, она

всё, что могла – лежать,

парализована.

Руку её держал

маленькую, когда

в путь её провожал

отсюда туда.

С нею был, но не весь,

тёплой была рука,

в том виноват, что здесь

оставался пока.

Жизни тонкая нить

вдета в иголку-смерть.

Чтобы вину избыть,

следует умереть.

В. Гандельсман