<i><b>В рубрике «Пока не затёрли….»
</i></b>
*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*
*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*
◈
<i> Рассказ Г. Данелии на похоронах Саши Яблочкина.
/А.Е.Яблочкин – директор картины/
Невысокий, лысый, пожилой, Александр Ефремович Яблочкин был
веселым, заводным и очень нравился женщинам. И пока не встретил свою
голубоглазую Лору, слыл известным сердцеедом. Лору Яблочкин боготворил и, когда
говорил о ней, — светился. Лора тоже любила Сашеньку (так она его называла), и
жили они хорошо и дружно. Супруги Яблочкины были людьми хлебосольными, и я
часто бывал у них в гостях в доме
напротив «Мосфильма». В малюсенькую комнатку, которую они называли гостиной (из
однокомнатной квартиры Яблочкин сделал двухкомнатную), набивалось так много
народу, что сейчас я не могу понять, как мы все умудрялись там разместиться.
Помню только, что было очень весело.
Умер Саша на проходной, в тот день, когда мы должны были
сдавать картину Сизову. Предъявил пропуск и упал. Ему было 59 лет. Хоронили
Александра Ефремовича на Востряковском кладбище. Яблочкина любили, и
попрощаться с ним пришло много народу. Режиссеры, с которыми работал Яблочкин,
пробили и оркестр.
Гроб поставили возле могилы на специальные подставки. Рядом
стояли близкие, родные и раввин.
«Мосфильм» был против раввина, но родные настояли. Раввин
был маленький, очень старенький, лет под девяносто, в черной шляпе и легоньком
потрепанном черном пальто, в круглых очках в металлической оправе, с сизым
носом. Был конец ноября, дул холодный ветер, выпал даже снег. Ребе посинел и
дрожал. Я предложил ему свой шарф, он отказался, сказал, что не положено.
Люди рассредоточились вокруг могил, а оркестр расположился
чуть поодаль, у забора. Зампрофорга студии Савелий Ивасков, который
распоряжался этими похоронами, договорился с дирижером оркестра, что даст ему
знак рукой,
когда начинать играть. Потом встал в торце могилы и сказал
раввину:
— Приступай, батюшка.
— Ребе, — поправила его сестра Яблочкина.
— Ну ребе.
Раввин наклонился к сестре и начал по бумажке что-то
уточнять.
—Ладно, отец, начинай! Холодно, народ замерз, — недовольно
сказал Ивасков. (Он более других возражал против еврейского священника.)
Раввин посмотрел на него, вздохнул и начал читать на идиш
заупокойную молитву. А когда дошел до родственников, пропел на русском:
— И сестра Мария, и сын его Гриша, и дочь его Лора… (Лора
была намного моложе мужа.)
— Отец! — прервал его Ивасков и отрицательно помахал рукой.
И тут же грянул гимн Советского Союза. От неожиданности ребе вздрогнул,
поскользнулся и чуть не упал — я успел подхватить его. Земля заледенела, и было
очень скользко.
— Стоп, стоп! — закричал Ивасков. — Кто там поближе —
остановите их!
Оркестр замолк.
— Рубен Артемович, сигнал был не вам! — крикнул Ивасков
дирижеру. И сказал сестре, чтобы она объяснила товарищу, кто есть кто. Мария
сказала раввину, что Гриша не сын, а племянник, а Лора не дочка, а жена. Тот
кивнул и начал петь сначала. И когда дошел до родственников, пропел, что сестра
Мария, племянник Гриша и дочь Гриши — Лора.
— Ну, стоп, стоп! — Ивасков опять махнул рукой. — Сколько
можно?! И снова грянул гимн.
— Прекратите! Остановите музыку! — заорал Ивасков. Оркестр
замолк.
— Рубен Артемович, для вас сигнал будет двумя руками! —
крикнул Ивасков дирижеру. — Двумя! — И повернулся к раввину:
— Отец, вы, я извиняюсь, по-русски понимаете? Вы можете
сказать по-человечески, что гражданка Лора Яблочкина не дочка, а жена?!
Супруга, понимаете?!
— Понимаю.
— Ну и давайте внимательней! А то некрасиво получается,
похороны все-таки!
Раввин начал снова и, когда дошел до опасного места, сделал
паузу и пропел очень четко:
— Сестра — Мария, племянник — Гриша. И не дочь! — он поверх
очков победно посмотрел на Иваскова. — А жена племянника Гриши — гражданка Лора
Яблочкина!
— У, ё! — взревел Ивасков. Поскользнулся и полетел в могилу.
Падая, он взмахнул двумя руками. И снова грянул гимн Советского Союза. И тут
уже мы не смогли сдержаться. Саша, прости меня! Но я тоже ржал. Ты говорил, что
твой любимый жанр трагикомедия. В этом жанре и прошли твои похороны.
Когда придет время и мне уходить, я очень хочу уйти так же.
Не болея и внезапно, никого не мучая. И чтобы на моих похоронах тоже плакали и
смеялись.
</i>
Комментариев нет:
Отправить комментарий