<i><b>
░ О
художнике Борисе Григорьеве в день его памяти
</i></b>
❧
<i>
«Я весь ваш, я русский и люблю Россию...»
❧
Борис Дмитриевич Григорьев (1886–1939) — блистательный
художник, разносторонне одаренный, глубоко чувствующий и сострадающий, один из
тех творцов русского Серебряного века, чей неповторимый мир притягивает,
волнует нас и столетие спустя.
Но еще мало известна увлеченная работа Бориса Григорьева
как оригинального писателя (в многотомном словаре «Русские писатели. 1800–1917»
статьи о нем нет). Подобную неосведомленность проявлял и А.М.Горький, чей
портрет был написан художником в 1926 году в Италии. Сравнивая в шутку
художника с известным литератором Аполлоном Григорьевым, Горький замечал:
«Оный Григорьев, хотя и не Аполлон и стихов не сочиняет,
критических статей не пишет, но — талантлив удивительно». В действительности,
Борис Григорьев с юности мечтал «появиться с новым произведением не как
художник, а как писатель».
Он выступал с полемическими статьями, писал стихи, прозу,
воспоминания, а его обширная переписка с А.Н.Бенуа, А.М.Горьким,
Н.Н.Евреиновым, Евг. Замятиным, В.В.Каменским, Н.К.Рерихом и другими
выдающимися современниками сохранила отпечаток темпераментной, искренней,
мятущейся натуры.
Для Григорьева особенно характерна погруженность в
литературную среду и постоянная, на протяжении десятилетий, устремленность к
словесному творчеству, размышления о нем. «Я очень интересуюсь Вашими пьесами,
— писал Григорьев Евгению Замятину 23 июля 1924 года. — Это ново для Вас.
У меня всегда была слабость к театру, но представьте себе
— слабость не художника — а литературная. И не один раз я уже пробовал писать
пьесу сам… Мне не страшно писать Вам, уже признанному писателю, ибо именно Вы —
настоящий, поймете уже по той первой моей книжке “Юные лучи”, что я обреченный
деятель и на этом пути».
Обращаясь к литературному наследию Бориса Григорьева, мы
отчетливо видим его слитность с миром изобразительным, ощущаем их органическое
единство.
Две черты определяли, по наблюдениям современников,
Бориса Григорьева, его творческую индивидуальность: «одержимость линией» и
«литературность». Его эссе «Линия» стало своего рода манифестом Григорьева как
художника и писателя:
«Сдвиг, пропуск, ироническая гипербола делают линию
мудрой. Линия самое минимальное средство в руках художника. Вот почему она
требует и “культуры” глаза и изобразительной воли.
Линия есть ближайший и скорейший изобразительный способ в
творчестве.
Стихотворная форма рождается в длительном средоточии.
Искусство “глаза”, искусство “видеть”, обладая линией,
через нее освобождается от формы немедленно. Ее творческий процесс так краток,
как самая молния в сознании глаза»3.
Тот же образ художник развивает в поэме «Расея»:
И линией премудрой
разрежу скуку глаз,
как молния, как утро,
она разбудит вас!
http://nasledie-rus.ru/podshivka/8712.php
❧
Из переписки Б.Григорьева с Марией Врангель
М. Д. Врангель – мать главнокомандующего русской Белой
Армией генерала П. Н. Врангеля (1878–1928) и историка искусства и
художественного критика Н. Н. Врангеля (1882–1915). Была она «настоящей
духовной воспитательницей своих сыновей, принимала активное участие в
художественных делах младшего.
Borisella1
1.1.30
Глубокоуважаемая баронесса, мать Ник. Николаевича, которого
я знал и любил. Это Миллиоти приказал Вам о себе писать. Но я не умею.
Мать моя урожденная Lindenberg, американка; вот почему я
так трезво взглянул на Россию и создал «Расею», а потом «Visages de Russie». Но
я все забыл и совсем разошелся сам с собою; я ненавижу никакого прошлого6, тем
более своего, с ужасом думаю о будущем как о старости и начинаю только любить
мое настоящее. Но при малейшем действии и настоящее переходит в прошлое. Я
ничего не знаю и не хочу знать.
Не работы, не болезни, не даже смерть страшат меня, а –
скука. Бежал я в 1919 году 20 сентября, и как я помню эту ночь: с женой,
маленьким сыном, без вещей, без денег. И не Европа (она более ужасна, чем
большевики), а обе Америки меня спасли. Я стал мизантропом, чего же хуже, и…
живописцем, а это вовсе стыдно, я всегда, оказывается, был им, хоть и скрывал
тщательно, играя роль провидца и историка… Так говорят. А я уж лучше помолчу; и
не из скромности. Сейчас скромность только умножает врагов, а надо действовать.
Как все печально. И только спорт – весело. Мне уже
перевалило за 40, многое стало – поздно.
Я люблю только New-York. Но все, везде безобразно, и я не
завидую моему сыну, хотя думаю о нем гораздо более, чем о Боге.
Если хотите, пришлю Вам мои книги; но не советую глядеть
на то, что опостыло мне самому.
Желаю Вам всего, всего хорошего, но оно больше не бывает
с нами!
С совершенным к Вам уважением и преданностью,
Boris Grigoriev
ৡৢৣ১
➧ Картины художника
Борис Григорьев.
Автопортрет, 1916 год, и другие работы
http://eho-2013.livejournal.com/64068.html
</i>
Комментариев нет:
Отправить комментарий