<b> Дела
давно минувших дней… </b>
⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰
░ <i> ИСТОРИЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ</i>
<b> Две жизни,
две смерти Исаака Иткинда </b>
⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘⌘
Эдуард Тополь
В 1967 году в подмосковном Доме творчества кинематографистов
«Болшево» молодой режиссер-документалист из Казахстана Арарат Машанов показывал
столичным мэтрам кинематографа свой 20-минутный документальный фильм «Прикосновение
к вечности» — о знаменитом в тридцатые годы скульпторе Исааке Иткинде,
пережившем свою официальную смерть. На экране коренастый, полутораметрового
роста, 96-летний, с огромной седой бородой старичок, похожий на Саваофа или
рождественского гнома, деловито расхаживал среди огромных деревянных и гипсовых
скульптур, работал по ним резцом, и глаза его блестели живым, молодым
озорством.
А диктор рассказывал в это время, что Исаак Иткинд был в
тридцатые годы знаменит вровень с Шагалом, Эрьзей и Коненковым и что скульптуры
Иткинда стоят в музеях Франции, Западной Германии, США и… в кладовых-запасниках
Русского музея в Ленинграде и Пушкинского музея в Москве. При этом кинокамера
перекочевала в музейный запасник, и тут возникла самая впечатляющая деталь
этого фильма. Мы увидели двухметровую деревянную скульптуру Александра Пушкина
— это был юный, тонкий, стройный, вдохновенный и, я бы сказал, сияющий Саша
Пушкин на взлете своего гения. Вся скульптура была — порыв, свежесть, жизнь,
поэзия. А ниже, на постаменте, камера на секунду остановилась на короткой
надписи: «Скульптор Исаак Иткинд. 1871–1938». И — все.
Диктор не сказал ни слова. Камера мягко ушла с этой надписи и
снова показала нам жизнь Иткинда в Алма-Ате, но дальше уже весь фильм был
освещен для нас смыслом этой короткой надписи: для всех музеев мира жизнь
гениального скульптора Исаака Иткинда оборвалась в сталинских лагерях в 1938
году.
Спустя несколько
месяцев я оказался в Алма-Ате в журналистской командировке. Красивый, как Вена,
«город яблок» расположен неподалеку от китайской границы и окружен снежными
пиками Памирских гор. Половина населения — казахи, вторая половина — русские, и
огромное количество смешанных браков, от этого смешения на улицах полным-полно
удивительно красивых девушек — с белой кожей и чуть раскосыми черными глазами…
В Союзе казахских
художников мне сказали, что Иткинд болен, простужен и живет у черта на рогах —
на окраине Алма-Аты в квартире без телефона. Но, глянув на мои «корочки»
«Комсомольской правды», молоденькая секретарша Союза Наденька согласилась
отвезти меня к нему. И вот уже такси катит в заснеженные алма-атинские
«Черемушки» — жилой массив из шестиэтажных блочных «хрущоб», наспех построенных
в эпоху борьбы Хрущева с катастрофическим жилищным кризисом в СССР. По дороге
Надя рассказывает мне об Иткинде.
В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о
каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на
окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней
делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно
шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные
фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…
Слухи эти через
какое-то время стали такими упорными, что руководители Казахского
художественного фонда решили посмотреть на эти «живые фигуры из пней».
Несколько известных казахских художников, в том числе художник Николай Мухин,
поехали на окраину Алма-Аты, на Головной Арык. Сейчас эта улица стала
проспектом Абая, а тогда здесь пасся скот. Художники долго бродили по пустырю и
наконец увидели то, что искали. В глиняном холме было сделано какое-то подобие
землянки, узкий, как кротовий, лаз вел в глубину норы. Возле этого лаза
валялись пни и куски дерева, еще только тронутые резцом деревообработчика. Но
художники — люди профессиональные — уже по этим первым наметкам поняли, что
сейчас перед ними откроется нечто незаурядное.
Они подошли к лазу,
ведущему в глубину землянки. Оттуда доносилось легкое постукивание молотка по
резцу. Кто-то из художников нагнулся, крикнул в нору: «Эй!»
Маленький, седой,
73-летний старик выполз из землянки. Он плохо слышал и ужасно неграмотно
говорил по-русски — у него был чудовищный еврейский акцент. Но когда он назвал
художникам свою фамилию, они вздрогнули.
Перед ними стоял Исаак
Иткинд — скульптор, который еще 8—10 лет назад был в СССР так же знаменит, как
сегодня во Франции знамениты Марк Шагал и Пикассо.
≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡
❐
Продолжение следует…
Комментариев нет:
Отправить комментарий