<b>Помним</b>
      ❖ ❦
❥ ❖ ❧ ◥ ❤
<b>
     
Великая подруга
</b>
У великих
мужчин должны быть великие жены. Должны. Но, как правило, жены явно не
дотягивают до уровня гения, с которым они живут. Примеров тьма: жена Моцарта Констанция,
Натали Пушкина, Жозефина и Мария-Луиза — супруги Наполеона и т.д. В ряд если не
великих, то равновеликих по духу и мужеству можно поставить жену Достоевского
Анну Сниткину, Елену Боннер, сподвижницу Андрея Сахарова, и <b> Надежду
Мандельштам. </b>
 
﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌
<i>
В недавнее
советское время сама фамилия Мандельштам была запретной, а для верноподданных
литераторов — бранной. Ныне другие времена, и Осип Мандельштам наконец-то вышел
из забвения. Его книги и книги о нем издаются и множатся с каждым днем, — за
всем этим мандельштамоведением и не уследить. Изданы воспоминания Надежды
Мандельштам. В 2001 году увидела свет и книга «Осип и Надежда Мандельштамы».
Поэтому трудно сегодня удивить чем-то новеньким и неизвестным из жизни
гениального поэта и его верной спутницы, можно только перефразировать
мандельштамовские строки:
Все
перепуталось, и сладко повторять:
Россия, Осип и
Надежда.
Осип
Мандельштам — без всяких споров гений, как бы ни бесились по этому поводу
писатели и критики антисемиты. Мандельштам соединил в себе «суровость Тютчева с
ребячливостью Верлена». И как все гениальные люди, он был чуточку не от мира
сего. Мать Максимилиана Волошина даже называла его «мамзель Зизи». Как-то в
Коктебеле в молодые годы Мандельштам сделал вид, что он немец и, садясь в
лодку, сказал лодочнику с акцентом: «Только, пожалуйста, без надувательства
парусов». Нуждаясь в деньгах, он однажды подал заявление в группком писателей с
просьбой выдать ему аванс на свои собственные похороны. В быту Мандельштам был
неаккуратен, забывчив и рассеян, — словом, настоящий поэт.
Все это надо
иметь в виду, когда рассказывают о долгой совместной жизни Осипа и Надежды.
Надежде Яковлевне приходилось все это терпеть и выносить, ухаживая порой за
мужем, как за маленьким ребенком (в поэзии — гигант, в быту — ребенок, типичная
ситуация). И еще один аспект их семейных отношений: ревность. Мандельштам любил
женщин и увлекался ими не раз. Так, в 1933 году он увлекся молодой поэтессой
Марией Петровых. Мандельштам пригласил ее в гости в дом, а она, несмотря на
строгий уговор, опаздывала. Надежда Яковлевна подтрунивала над мужем по поводу
очередного звонка в двери:
— Что, Ося,
опять не твоя красавица? Как же, придет она вовремя. Твоя Машенька любит, чтоб
ее подождали.
Мандельштам,
однако, не смущался подобных уколов-фраз. Он, как обычно, был распахнут настежь
и не скрывал ничего. Своим друзьям он говорил:
— Наденька —
умная женщина и все понимает. И потом, у нас с ней одинаковый вкус, и все мои
женщины ей тоже нравятся. Жили же Брики с Маяковским, а Гиппиус и Мережковский
— с Философовым.
Борис Пастернак
после таких откровений изменился в лице и быстренько покинул квартиру
Мандельштамов.
Переживать
увлечения мужа (или жены), мучиться ревностью — это всегда тяжело. Частенько
именно из-за этого рушатся брачные союзы. Надежда Яковлевна все это достойно
выдержала и не порушила брак. Но то были всего лишь цветочки в их совместной
жизни. Ягодки — преследование поэта властью, два его ареста, лагерь и
последовавшая затем смерть, и далее невозможность в течение долгих лет опубликовать
наследие поэта. Надежда Яковлевна выстояла, не согнулась под ударами злого
рока. Век-волкодав постоянно душил Осипа Мандельштама в своих объятиях,
особенно после знаменитых стихов про кремлевского «горца» в мягких сапогах.
По губам меня
помажет
Пустота,
Строгий кукиш
мне покажет
Нищета, — пытался шутить
Осип Эмильевич. Но шутки спасали не всегда.
</i>
   
❖ ❦ ❥ • ◥
<i>
«Историческая
встреча»» Осипа и Надежды состоялась 1 мая 1919 года в Киеве, в ночном клубе
под экзотическим названием «Хлам», где собиралась местная богема. Уже
известному поэту Мандельштаму шел 29-й год, а киевской художнице Наде Хазиной
было всего 20 лет. Тоненькая, глазастая, с короткой стрижкой, она держала себя
в духе того революционного времени — дерзко и безоглядно. Ей приглянулся Осип
Мандельштам, и она смело отправилась к нему в гостиничный номер. «Кто бы мог
подумать, —
писала Надежда
Яковлевна впоследствии, — что на всю жизнь мы окажемся вместе?..»
Без переживаний?
Так не бывает! Переживаний было, хоть отбавляй. Но в итоге вышли и любовь, и
дружба, и крепкая привязанность. И главное, Надежда Хазина стала
единомышленницей Осипа Мандельштама и горячей поклонницей его поэзии. Осип
оценил это, и предложил молодой художнице руку и сердце.
Слух о том, что
Мандельштам женился, взбудоражил почти всех. Это была невероятная новость.
Неужели вольная птица сама полезла в клетку? Не может быть! Одного близкого
знакомого Мандельштама спросили: «На ком он женился?» «Представьте, на
женщине», — последовал ответ.
В книге
воспоминаний Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» дан портрет молоденькой Надежды
Мандельштам: «Дверь открывается. Но в комнату входит не жена Мандельштама, а
молодой человек в коричневом костюме. Коротко постриженный. С папироской в
зубах».
Сегодня это мало
кого шокировало бы, но тогда!..
Сначала молодые
супруги жили в Киеве, затем перебрались «на север», в Москву, и началась
совместная бурная жизнь, наполненная поэзией на фоне безалаберного быта, со
вспышками ревности и, соответственно, без всякой идиллии. Но главное — они были
вместе. Жили и боролись за жизнь. Когда Мандельштама сослали в Воронеж, Надежда
Яковлевна отправилась с ним. Мандельштам болел, ему было плохо. Как он писал,
«тем, что моя «вторая жизнь» еще длится, я всецело обязан моему единственному и
неоценимому другу — моей жене».
До первой ссылки
Мандельштам мечтал:
— Мы откроем
лавочку. Наденька будет сидеть за кассой... Продавать товар будет Аня
(Ахматова. — Ю.Б.).
— А вы что будете
делать, Осип Эмильевич? — спрашивали его.
— А там всегда
есть мужчина. Разве вы не замечали? В задней комнате. Иногда он стоит в дверях,
иногда подходит к кассирше, говорит ей что-то... Вот я буду этим
мужчиной.
Увы, Осип
Мандельштам стал мужчиной для плахи. После гибели поэта Надежда Яковлевна вела
жизнь затравленного зверя. В Москве жить была нельзя, да и дома не было. Она
жила то в Малоярославце, то в Калинине. Во время войны Анна Ахматова перетащила
ее в Ташкент. В одном из писем к Ахматовой Надежда Мандельштам писала: «В этой
жизни удержала только вера в Вас и Осю».
Заочно окончив
университет, Надежда Яковлевна получила диплом преподавательницы английского
языка — хоть маленькое подспорье. После войны жила в Ульяновске, Чите,
Чебоксарах, Пскове и лишь на старости обрела однокомнатную кооперативную
квартирку в Москве, за Канатчиковой дачей (какая символика!), на первом этаже
дома на Большой Черемушкинской улице.
Как жила все эти
годы? Боролась и даже пыталась построить новую жизнь с литератором Борисом
Кузиным. «...Я виновата, что не умела быть одна, — признавалась она в письме 15
апреля 1939 года, — и я впредь должна уметь быть одной. Никаких спасательных
поясов». Надежду Яковлевну можно понять: в ее положении отвергнутой и гонимой
было тяжко жить одной. «Я устала от разлуки, — писала она Анне Ахматовой. —
Пришлите мне что-нибудь — письмо, слово, улыбку, фотографию, что-нибудь.
Умоляю...»
Целью всей жизни
Надежды Яковлевны было собирание и сохранение архива Осипа Мандельштама. О том,
как она искала тексты стихов поэта, как их переписывала и раздавала друзьям в
надежде, что именно таким способом они выживут (многие стихи погибли вместе с
гибелью людей), как хранила архив в старой шляпной коробке, — это настоящий
детективный роман. В 1973 году вышла первая книжечка Мандельштама — совсем не
такая, как хотела Надежда Яковлевна, и это стало «точкой безумия». Она жаждала
полного Мандельштама, не оболганного и не исковерканного, с признанием его
поэтического величия. И такие книги появились, правда, сначала не у нас, а на
Западе. Надежда Яковлевна успела написать и свои воспоминания, резкие и
непримиримые.
Она умерла 29
декабря 1980 года в возрасте 81 года. Ее жизнь стала подвигом во имя культуры и
истории литературы. После смерти Надежда Яковлевна стала рядом со своим любимым
Осипом.
Автор: Юрий
Безелянский
</i>
♮ http://www.peoples.ru/family/wife/mandelshtam/◄╝
❖
<b>
Надежда
Мандельштам
Фрагменты и заметки
</b>
<i>
   
Мы никогда не думали, что доживем до старости. В каждую встречу она
говорила: «Разве это не чудо, что мы опять вместе», и каждая встреча казалась
нам последней. Мы часто говорили о гибели и о конце. Узнав, что в тюрьмах
избивают, она сказала: «Теперь всё ясно и даже не страшно: шапочку-ушаночку и
прямо на восток». В 38-м, поднимаясь на шестой этаж в квартиру, где в темной
комнатке-кладовке умирала моя сестра Аня1, она сказала мне: «Как долго
погибать...» Это было сказано про нас с ней, а не про Аню. Аня умирала, а мы
медленно гибли. Этот период медленной погибели у Ани уже остался позади. О.М.
сидел в эти дни на Лубянке, а в квартире Евгения Эм[ильевича] умирал, тоже от
рака, заброшенный, несчастный дед. Я зашла к нему, и он умолял, чтобы к нему
приехал Ося. И у меня не хватило сил сказать старику, что старший его сын в
тюрьме — еще одна жертва террора. Средний сын — Александр — приехал из Москвы,
но уже не застал отца в живых. В больнице ему сказали, что младший, Евгений,
отвез отца в больницу и ни разу больше там не показался. Старик умер один2. Кто
хочет такой старости? Мы с Анной Андреевной не хотели. В те дни она провожала
меня на вокзал — я ехала, чтобы сделать передачу в Москве, а потом опять
вернуться в Ленинград к Ане. На вокзале была черная толпа, лежавшая на мешках.
Детский плач, грязь и смрад. Люди бежали — кто куда и неизвестно зачем. «Теперь
всегда так будет, — сказала Анна Андреевна. — К чему тянуть?.. Хоть бы скорее…»
Мне рассказал
Николай Иванович. Она с ним тоже говорила о гибели: хоть бы скорее, пора,
зачем... А ему надоело это слушать, и он вдруг как-то сказал: «Бросьте, Анна
Андреевна, вы очень любите жизнь, вот поверьте мне, вы до старости доживете и
всегда будете прыгать...» И она замолчала и очень внимательно на него
посмотрела. Ведь мы же знали ее неслыханную, необъяснимую, неистовую жажду
жизни... Она впивалась в жизнь, она когтила жизнь, каждый глоток воздуха был
для нее не просто вдохом, а каплей жизни, впитанной, усвоенной, захваченной и
истраченной с диким вожделением.
В зрелости эта
страсть к жизни была обуздана и волей, и обстоятельствами. Она вспыхнула опять
во время войны. Мы шли с ней по Дмитровке — уже после ждановской истории, — и
она мне вдруг сказала: «Подумать, что легче всего нам жилось во время войны, а
сколько каждый день убивали людей…»
HA FSO Bremen. F. 104 (Borisov). Автограф.
</i>
Полностью читать https://www.novayagazeta.ru/articles/2014/03/14/58747-nadezhda-mandelshtam-171-posmotrim-na-kogo-rabotaet-vremya-187◄╝
      <b> ❖ • ❖ • ❖</b>
Комментариев нет:
Отправить комментарий