░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|

<b> Anatoly Golovkov

Израильские заметки

</b>

░░|<i> Ну, что, пап?.. Далеко ли до нашего дома под крышей из дранки?.. Не очень?

Если ночь поездом, а там уж на попутках по лесной дороге, где грузовику кланяются ели в снегу, - вот и деревня.

Скрип-скрип по дорожке, прислониться лбом к стеклу. И вот там ты, кудрявый, черноволосый, гвардии капитан, еще не умерший в госпитале Рижской еврейской общины.

И сестра еще не на фэрри в Нью-Йорке, где смотрит на статую Свободы в тумане. А на качалке «Лебеди» в красном капоре.

Красивая мама у зеркала с губной помадою.

И конечно же я, рыжий придурок, в твоей фуражке с маминой котиковой муфтой.

Морозно.

А у вас там, в абажурном мире пятьдесят какого-то года, натоплено, чай с пирогом. Скоро будет елка на крестовине.

И Наташка очень расстраивается и ревнует, когда мать сажает меня на колени и читает Пушкина.

Не громко, не азартно, а как-то полушепотом и с придыханием. Как течет речка подо льдом, если лечь на живот, раскинуть валенки со снегурками и прислушаться.

Вообще-то, папа, если набросишь шинель и выйдешь покурить, - я тут, под рябиной, из тех что сажали после войны.

Только не пугайся – я старше тебя на 40 лет, уже башка седая. Как-то научился прыгать по кочкам времени.

Забираться к тебе на колени, тереться носом о портупею, трогать звездочки на погонах.

Мало ли что я знаю, - всё равно тебе не скажу.

Не велено.

Мы еще вместе, и всё впереди… </i>|░░

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░

<b> ПОРА </b> 

░░|<i> Я лежал среди ковылей всё равно какого года.

С рюкзаком под головой. У взлётной полосы.

В конце счастливой эпохи.

Дальше были горы, где собирают корешки для бальзама, черного, как война.

Там ценится не хорошо подвешенный язык, - а умеешь ли различать следы зверя.

Способен ли отыскать косяк кобыл, которых за километры увел жеребец.

Доверяют ли тебе птицы свои гнезда?

Кормятся ли белки с руки?

Может ли рассчитывать кабарга, что ты не станешь целиться в нее, ждущую потомство.

Там живы реки, из которых, зачерпнув стакан, можно запивать спирт.

Эта земля слишком велика, чтобы превратить ее в частную вотчину. Но беззащитна перед разрушением.

Но тогда я лежал на спине среди ковылей. Уже свистели турбины, пахло горелым топливом. Где-то у трапа выкрикивали мою фамилию.

Пора, пора!..

Что же так? Ищут, зовут, а ты как глупый пацан, которого не могут дозваться домой?

Все понимал, и не мог пошевелиться.

Как и сейчас - равнодушной зимой шестнадцатого года.

Замереть, чтобы не исчезла картина.</i>|░░