<b>  Даниил Коцюбинский (ФБ)</b>

Только сейчас попалась на глаза новость конца прошлого года, столь неприятно меня поразившая, что решил всё же ею поделиться...

Оказывается, некогда страстно - вплоть до петушиных вокальных срывов - исполнявший композицию "Казанова" и героически воспевавший промискуитет Вячеслав Бутусов подписал доносную православную петицию на имя патриарха Кирилла и главы минкульта Мединского. И потребовал привлечь создателей фильма "Матильда" к уголовной ответственности по статьям 148 ("публичные действия, совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих" и др.) и 282 ("экстремистская деятельность") УК РФ, а также запретить производство этого фильма и его прокат на территории России.

"Хватит глумиться, - благочестиво указал рок-пенсионер на своей странице ФБ. - Нужно созидать, а не разрушать. Это либо попытка привлечь к себе незаслуженное внимание, либо банальный идеологический заказ. Бог - нам всем судья".

Но не стоит, мне кажется, беспокоить божий суд по таким греховным самоочевидностям, как донос на ближнего под видом любви к всевышнему. Ибо и без Страшного суда всё здесь как на ладони: Sancta Simplicitas, сиречь маразм, - это в лучшем случае, подлость и ненависть - в худшем...

В подписанной и разрекламированной Бутусовым петиции говорится буквально следующее:

"В феврале 2017 года в РФ выйдет фильм «Матильда» А. Учителя, в котором рассказывается о якобы «романтических отношениях» последнего русского императора Николая II и балерины Матильды Кшесинской.

Содержание фильма является сознательной ложью, так как в истории нет фактов сожительства русских царей с балеринами. Россия представлена в фильме как страна виселиц, пьянства и блуда, что также является ложью. В картину включены постельные сцены Николая II с Матильдой, сам царь представлен жестоким мстительным развратником и прелюбодеем, кроме того, роль Николая II исполнил Ларс Айдингер, немецкий актер, исполнивший в 2012 году порно-роль в фильме Питера Гринуэя.

20 августа 2000 года последний русский император Николай Александрович был причислен к лику святых. Таким образом, ложь о святом Царе Страстотерпце и его семье, содержащаяся в фильме, оскорбляет религиозное чувство православного христианина. Фильм «Матильда» А. Учителя является сознательной антиисторической подделкой, направленной на дискредитацию, глумление и клевету на одних из самых почитаемых святых нашей Церкви — Царя Николая II и членов его семьи...

ОБРАЩЕНИЕ К РУССКОМУ НАРОДУ

Вернемся к Богу, Братия и Сестры! Не будем молчать. Поставим себя на колени перед Государем и покаемся в прямом смысле. Только благодаря умученному Царю Россия ещё жива. Царь Батюшка Николай, моли Бога о нас!".

А теперь - просто несколько отрывков из мемуаров Матильды Кшесинской:

<i>

"В это лето [1892] мы раз условились с Наследником, что после спектакля он поедет сперва во дворец поужинать у Государя, а потом вернется на своей тройке в театр за мной, чтобы вместе ехать к барону Зедделеру в Преображенский полк в его барак, куда должна была поехать и моя сестра. Было условлено, что я буду ожидать Наследника в парке, недалеко от театра. В пустынной аллее было темно, в театре огни были потушены, кругом был полный мрак, и мне было страшно одной. Для храбрости я взяла с собою театрального капельдинера. Вскоре я заслышала издали бубенцы его лихой тройки, увидела огни его фонарей, и Наследник подкатил к театру. Была чудная ночь, и мы решили до ужина прокатиться по всему Красному Селу. Мы вихрем носились по пустынным дворам, а потом отправились ужинать. Барон Зедделер жил в одном бараке с товарищем по полку, Шлиттером, который один остался без дамы за ужином. Сестра увлекалась Зедделером, я Наследником, а ему не за кем было ухаживать, и он шутя говорил о себе: «Ни Богу свечка, ни черту кочерга». Ужин был очень веселый. Наследник сидел до утра, и ему не хотелось возвращаться домой. Какой это был чудесный, незабываемый вечер!

Последний спектакль закончился, как всегда, грандиозным галопом, и к горлу подступали слезы при мысли, что кончился летний сезон, когда я могла свободно встречаться с Наследником.
Наследник после лагеря уехал с Государем в Данию, откуда я получала от него прелестные письма, трогательные и сердечные.

Нас все более влекло друг к другу, и я все чаще стала подумывать о том, чтобы обзавестись собственным уголком. Встречаться у родителей становилось просто немыслимым. Хотя Наследник, с присущей ему деликатностью, никогда об этом открыто не заговаривал, я чувствовала, что наши желания совпадают.

Но как сказать об этом родителям? Я знала, что причиню им огромное горе, когда скажу, что покидаю родительский дом, и это меня бесконечно мучило, ибо родителей своих, от которых я видала лишь заботу, ласку и любовь, я обожала. Мать, говорила я себе, еще поймет меня как женщина, я даже была в этом уверена, и не ошиблась, но как сказать отцу? Он был воспитан в строгих принципах, и я знала, что наношу ему страшнейший удар, принимая во внимание те обстоятельства, при которых я покидала семью. Я сознавала, что совершаю что-то, чего я не имею права делать из-за родителей. Но… я обожала Ники, я думала лишь о нем, о моем счастье, хотя бы кратком…

До сих пор, вспоминая тот вечер, когда я пошла сказать отцу, я переживаю каждую минуту. Он сидел в своем кабинете за письменным столом. Подойдя к двери, я не решалась войти. Решилась бы я или нет… но меня выручила сестра. Она вошла в кабинет и обо всем рассказала отцу. Хотя он умел владеть собой, я не могла не заметить, что в нем творится, и сразу же почувствовала, как он страдает. Он выслушал меня внимательно и лишь спросил, отдаю ли я себе отчет в том, что никогда не смогу выйти замуж за Наследника и что в скором времени должна буду с ним расстаться.

Я ответила, что отлично все сознаю, но что я всей душой люблю Ники, что не хочу задумываться о том, что меня ожидает, я хочу лишь воспользоваться счастьем, хотя бы и временным, которое выпало на мою долю".

"Наступило лето, и я начала замечать, что Наследник все менее и менее свободен в своих поступках. И я стала подумывать, не должен ли он снова ехать за границу в связи с постоянно подымавшимся вопросом о его женитьбе и о возможной помолвке с принцессой Алисой Гессенской, которую все более считали наиболее подходящей для него невестой.
В особенности я стала волноваться, когда Наследник был послан в Лондон на свадьбу своего двоюродного брата Принца Георга Йоркского, будушего Короля Георга V, с Принцессой Марией Тэк, которая состоялась 24 июня (6 июля) 1893 года. Я была уверена, что Наследник снова встретится с Принцессой Алисой, которая жила в то время у Королевы Виктории. Но и на этот раз вопрос о помолвке Наследника с Принцессой Алисой остался открытым и не получил никакого разрешения.

Летом мне хотелось жить в Красном Селе или поблизости от него, чтобы иметь возможность чаще видеть Наследника, который не мог выезжать из лагеря для встреч со мною. Я даже подыскала себе премиленькую дачку на берегу Дудергофского озера, очень удобную во всех отношениях. Наследник не возражал против этого плана, но мне дали понять, что это может вызвать излишние и нежелательные толки, если я так близко поселюсь от Наследника. Тогда я решила нанять дачу в Коерове..."

"Седьмого апреля 1894 года была объявлена помолвка Наследника Цесаревича с Принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской.
Хотя я знала уже давно, что это неизбежно, что рано или поздно Наследник должен будет жениться на какой-либо иностранной принцессе, тем не менее моему горю не было границ".

"По приезде в Кобург Наследник сделал снова предложение, но в течение трех дней Принцесса Алиса отказывалась дать свое согласие и дала его только на третий день под давлением всех членов семьи.

После своего возвращения из Кобурга Наследник больше ко мне не ездил, но мы продолжали писать друг другу. Последняя моя просьба к нему была позволить писать ему по-прежнему на «ты» и обращаться к нему в случае необходимости. На это письмо Наследник мне ответил замечательно трогательными строками, которые я так хорошо запомнила: «Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости».

Далее он писал, что я могу всегда к нему обращаться непосредственно и по-прежнему на «ты», когда я захочу. Действительно, когда бы мне ни приходилось к нему обращаться, он всегда выполнял мои просьбы без отказа.

После возвращения Наследника из Кобурга, после его помолвки он просил назначить ему последнее свидание, и мы условились встретиться на Волконском шоссе, у сенного сарая, который стоял несколько в стороне.

Я приехала из города в своей карете, а он верхом из лагеря. Как это всегда бывает, когда хочется многое сказать, а слезы душат горло, говоришь не то, что собиралась говорить, и много осталось недоговоренного. Да и что сказать друг другу на прощание, когда к тому еще знаешь, что изменить уже ничего нельзя, не в наших силах…

Когда Наследник поехал обратно в лагерь, я осталась стоять у сарая и глядела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся вдали. До последней минуты он ехал все оглядываясь назад. Я не плакала, но я чувствовала себя глубоко несчастной, и, пока он медленно удалялся, мне становилось все тяжелее и тяжелее".</i>