ههههههههههههه ه
<b>
Вениамин Каверин
</b>
ه Я думаю о тебе так много, что мне даже странно, откуда
берётся время на всё остальное. Это потому, что всё остальное — это тоже
каким-то образом ты
ه Когда в жизни случается неприятность, нужно только
объяснить себе ее причину — и на душе станет легче
ه Когда ты уезжал, и я волновалась за тебя, со всеми тревогами, заботами,
страхом, это было все-таки счастье.
ه «Я его пожалела. А ведь пожалеть — это и значит полюбить.
Деревенские бабы так и говорят: «Она его жалеет», — значит, любит. И потом — у
меня никогда не было «дома». А это был какой ни на есть, а все-таки «дом».
«Дом» — это ведь не хозяйство, не «совместное квартирование», как ты говорил,
даже не дети. «Дом» — это когда друг от друга ничего не скрывают. Ведь сегодня
у нас с тобой — «дом»…
ه Потому и интересно, что сложно.
ه Но никогда нельзя быть слишком уверенным в том, что тебя
любят. Что тебя любят, несмотря ни на что. Что может пройти еще пять или десять
лет, и тебя не разлюбят.
ه Мужчина и женщина, говоря на одном языке, вкладывают
совершенно различный смысл в то, что они говорят.
ه Лежу и думаю о том, что любовь — это, в сущности,
простейший способ познания мира и что подлинную сущность человека видит только
тот, кто действительно любит. Кто писал о «музыке души»? Её-то и слышит тот,
кто любит. А все другие слышат в лучшем случае гаммы, а то и уличный шум…
هههههههههههه ه
<i>
Вениамин Александрович Каверин был миролюбив. В
литературные и литературно-общественные баталии он старался не ввязываться. Он
вообще не любил конфликты. Кроме того, от волнения у него усиливалась
бессонница, которой он страдал всю жизнь. А не выспавшись — он не мог писать.
Между тем он чувствовал себя счастливым только тогда, когда у него хорошо шла
работа. Его жена, Лидия Николаевна Тынянова, тоже не любила, когда он
ввязывался в “баталии”. Она вообще часто беспокоилась о близких. Если кто-то из
нас куда-нибудь уезжал, она обязательно спрашивала, с какого момента “надо
начинать беспокоиться”, если не будет известий. Она, правда, не отговаривала
мужа от того, чтобы за кого-то вступиться или выступить против какой-либо
несправедливости, но душевного спокойствия ей такие случаи не прибавляли, и
Вениамин Александрович это знал. Да и особенной надобности “воевать” у него как
будто не было.
<i>
В. Каверин не был одним из тех писателей, чьи
произведения могли в советское время быть напечатаны только за рубежом или
ходили в “самиздате”, или одним из тех, кто писал преимущественно “в стол” в
надежде на публикацию когда-нибудь в отдаленном будущем. Почти все написанное
В. Кавериным было издано при его жизни. Исключение составляет лишь книга
воспоминаний “Эпилог”, написанная в 70-х годах, но изданная лишь в 1989 году,
вскоре после смерти Каверина. Но и ее верстку он успел увидеть, а некоторые
главы были напечатаны в журналах при его жизни. В целом, по советским меркам, у него была относительно благополучная
литературная судьба, если не считать нескольких кампаний разгромной критики. Но
от этого не был гарантирован ни один писатель, хоть сколько-нибудь талантливый
и оригинальный.
Итак, благополучная судьба для писателя, не
стремившегося непременно угодить власти, и мирный характер. Между тем при
чтении того же “Эпилога” может возникнуть впечатление, что Каверин буквально не
вылезал из литературных и иных боев. И, в общем, так оно и было, иногда в
большей степени, иногда в меньшей.
### http://magazines.russ.ru/voplit/2002/5/kav.html
</i>
هههههههههههه ه
Комментариев нет:
Отправить комментарий