Владимир Арро

░▄▀▀▀▀█▄░▄▄▄
▐▒▐▒▒▄▄▒▀▒▒▒▌░░░░░░▄▄▄
▌▒▐▒▐██▌▓▓▓▓▓▓▓▓▓▓▓███
▐▒▐▒▒▀▀▒▄▒▒▒▌░░░░░░▀▀▀
░▀▄▄▄▄█▀░▀▀▀

<b>

Владимир Арро

</b><i> 

С ГИТАРОЙ ЗА СТЕНОЙ

На курсах мне повезло, за моей стенкой поселился прозаик из Алма-Аты Адольф Арцишевский. Автор добротных рассказов и повестей, он теперь мучительно работал над большим романом, но, к счастью, имел способность в отличие от меня переносить свои творческие мучения стойко и даже весело. Он и до этого натерпелся - работая редактором главного республиканского издательства, выпустил в свет книгу Олжаса Сулейменова „Аз и я“. Книга, кто помнит, наделала много шума. Мы ею зачитывались, в иных местах замирая в восторге и ужасе. Читали ее и те, кому следует. После суровой партийной оценки редактор Арцишевский был уволен. Просто выброшен на улицу.

Курсы с их приличной стипендией для него были счастьем после почти годовой безработицы. Так что у него были дополнительные основания радоваться жизни и гнать прочь от себя хандру. А он это умел. Он брал в руки гитару, с которой приехал, и сам себе пел романсы про какие-нибудь хризантемы, которые отцвели давно уж в саду и прочее. Иногда вечерами стуком в стенку мы звали друг друга на чай, соревнуясь в крепости заварки и изяществу сервировки. А бывало, что за бутылкой какого-нибудь финского клюквенного ликера пускались в профессиональные и житейские откровения, засиживаясь далеко заполночь. Но пили мы мало. Еще нас объединяла жажда московских театральных зрелищ, и мы часто составляли друг другу компанию. Помню, на Ленкомовском «Иванове» с Евгением Леоновым в главной роли в сцене, где обсуждается, чем лучше закусывать водку – грибочками или огурчиками – Адольф толкнул меня в бок и шепнул: - Ты понимаешь, чем мы сейчас займемся?.. Я понимал.

===== 2
<i> 

Адольф и сам был необычайно артистичен, и его экспансивная манера произносить фразы, по-особому иронично их выворачивая, утрированно артикулируя звук, не всем нравилась, а я угадывал в ней отзвуки подавленного призвания. Он и сам не скрывал, что пошел бы в актеры, если бы не застарелые проблемы со слухом. Если добавить к этому, что он был крайне деликатен в общении, отзывчив и добр, то лучшего соседа трудно было себе представить. У него был в Москве свой круг знакомых, и мы не очень надоедали друг другу.

После курсов Арцишевский благополучно вернулся в Алма-Ату, получил должность завлита в ТЮЗе, а потом перешел в Русский драматический театр. Выпустил свой многострадальный роман, вполне естественно перешел на пьесы и даже удостоился первой премии на Всесоюзном конкурсе радиопьес. Он приезжал к нам в Ленинград с семьей, мы время от времени переписывались, признаваясь, что скучаем друг без друга. А потом потерялись.

И вот старина Арцишевский появился на моей странице в Фейсбуке! Как я этому рад!.. А больше всего тому, что мой старый товарищ находится в отличной профессиональной форме. За плечами 30 книг, пьесы, журналистская работа, но, как и прежде, - «стукнешь по карману – не звенит, стукнешь по другому – не слыхать…» Кто о чем после долгой разлуки – о детях, о болезнях, премиях, женщинах… Мы с ним, два старика полупомешанных, конечно, о литературе, о текстах… Уже на следующий день я читал, посланную мне на компьютер свежую повесть. Не буду ничего пересказывать, а просто приведу несколько строк из своего письма.


===== 3
<i> 

«Адичка, сказать могу только одно: это очень сильная, добротная, умная проза. По нашим, старинным, понятиям. Да и по-теперешнему "гамбургскому счету". Литературный текст всегда имеет одно измерение, как чистота воды или качество зерна - его достоинство от моды или злобы дня не зависит. Вот у тебя такой текст - на все времена. Я поражен, как ты вырос за эти десятилетия. Если бы ты был ближе к эпицентру русской словесности, ты мог бы поспорить с другими на всех лонг и шорт листах. Я не вижу причин, по которым ты не можешь предложить этот текст "Новому миру", "Дружбе народов", какому-то другому журналу, а они не могли бы тебя напечатать».

Приоритеты в этом типе личности так расставлены, что и то важно, и другое, и третье, а четвертое важнее всего, и только вопрос денег вспоминается в самом конце, как досадное упущение: «А, да!.. Кстати…». Со шлепком ладонью себя по лбу.
Одним словом, тот, про которого один мой герой говорит: - Вот вы такие и погубили Россию!.. («Трагики и комедианты»).
Кто его знает, может - да, может – нет. А случись – наши потомки будут строить Россию заново, неизвестно еще, что ляжет в ее основание.