✔✔

.Белла АхмадулинаБорис Мессерер<

┈┈┈┈▕┈┈┈┈┈┈▕
┈┈┈┈▉▉▃▃▃▃▃▉▉
┈┈┈╱▉▉▔▔▔▔▔▉▉╲
┈┈╱┃▉▉┈┈┈┈┈▉▉┃╲┈▂
┈╱┃┃▉▉▂▂▂▂▂▉▉┃┃╲▉
▔▉▔▔▇▇▔▔▔▔▔▇▇▔▔▔▉▔▔
﹋﹌﹏﹋﹌﹌﹋﹏﹏﹏﹋﹌﹌﹋﹏﹋﹌﹋

<i> 

ТРАУРНАЯ ГОНДОЛА

Музыка выше словесности, но с незнакомой

Местностью дай разминуться, Венеции лев золотой.

Марка Святого прошу: да простит меня свет заоконный

за — моё всё. За — запекшийся лоб, за — ладонь.

Лбом опершись о ладонь, лбом сквозь ладонь, вижу траур гондолы.

Март претерпев и апреля привет одолев,

как я недвижно сижу настороже, наготове.

Ночь наплывает на лоб и чернеет её гондольер.

Зимний апрель превращается в яркую осень.

Что же там дальше за гранью последней весны?

Может быть, так и спокойней, и легче, Иосиф:

Остров Успенья и вечные воды вблизи.

Остров, о коем я думаю, — неподалёку,

местность — знакома, отверсты объятья соседств.

Как отказаться от шуток, забыть подоплёку?

И — наотрез рассвело то ль во лбу, то ль окрест.

Тайна зари: пожелала незримо зардеться

выше, чем вижу. Гребцы притомились грести.

Благостный остров не знает ни войн, ни злодейства.

Ночь извела понапрасну. Иосиф, прости.</i> 

<b> 

Белла Ахмадулина</b> 

▔▉▔▔▇▇▔▔▔▔▔▇▇▔▔▔▉▔▔
﹋﹌﹏﹋﹌﹌﹋﹏﹏﹏﹋﹌﹌﹋﹏﹋﹌﹋

<i> 

* * *

"..мы с Беллой оказались в Венеции и были в гостях у известного итальянского журналиста Витторио Страда и его русской жены Клары. Это было в последний день нашего пребывания в Венеции.

Витторио Страда и Клара жили в изумительном месте, на острове Сан-Джорджио, в доме, который стоял бок о бок со знаменитой постройкой Андреа Палладио, до стены этого исторического здания можно было дотронуться рукой.

У меня возникло непреодолимое желание посетить могилу Иосифа на острове Сан-Микеле. После обеда мы с Кларой (Витторио устал и не поехал) вышли из гостеприимного дома, сели на кораблик и в лучах заходящего солнца, видя с борта любимую панораму города с Кампанеллой и Дворцом Дожей, приплыли на остров Сан-Микеле. Было начало пятого.

===== 2

Кладбище закрывается в пять вечера. Мы пошли по аллеям, стараясь ориентироваться и найти могилу Иосифа. Миновав русскую православную часть кладбища, где находятся могилы Игоря Стравинского и Сергея Дягилева, углубились в неведомую часть огромной территории, стараясь по объяснениям редких встречных понять, куда нам нужно идти. Каким-то чудом мы все-таки нашли могилу — без памятника, всего лишь с доской, удостоверяющей, что здесь похоронен Иосиф Бродский. Солнце заходило. Кладбище закрывалось. В порыве чувства, не находящего выхода, я написал несколько слов на твердой глянцевой открытке, которая лежала у меня в кармане: “Дорогой Иосиф! Любящие тебя твои Белла и Борис”, и оставил открытку рядом с плитой.

На этом следовало бы поставить точку. Но еще одна маленькая деталь. По приезде в Москву, через неделю после вечера на Сан-Микеле, раздался звонок — это звонил из Израиля наш многолетний ленинградский знакомый Жорж Штейман: “Боря, я только что был в Венеции и на кладбище в Сан-Микеле на могиле Бродского нашел вашу открытку. Я не удержался и взял ее себе на память!”.

Возвращались мы с Беллой и Кларой на последнем кораблике, который довез нас до другого берега, где мы и вышли. Поскольку мы были взволнованы, то зашли в замечательный, хоть и очень простой бар на окраине Венеции и выпили виски в память об Иосифе. Когда мы вышли из бара, то увидели малоизвестную нам церковь с изумительной картиной на алтарной стене — это была картина Страшного Суда кисти Тинторетто. Ритм черных фигур передавал торжественное настроение великого момента в человеческой судьбе. В моем ощущении это был Реквием по ушедшему Поэту."

<b> 

Борис Мессерер</b> 

Фрагмент из книги "Промельк Беллы"