<i><b>
░ Памяти Георгия Владимова
</i></b>
<i>
Георгий
Владимов трудно расставался с рукописями. Он работал медленно и дописывал прозу
даже после увенчания ее премиальными лаврами, как это было с “Генералом и его
армией”. Он был прозаиком классической выделки и рисковым человеком, внезапным
в намерениях и неожиданным в реакциях. Будучи уже тяжело больным, в одиночку
отправился на автомобиле через всю Германию в сторону России.
Владимов был
не декларативно привязан к России. Он был счастлив в августе 1991-го, когда
увидел воочию, как “из толпы рождается народ” — так он сказал по радио
“Свобода”. Он был “закрытым” патриотом, прячущим свою оскорбленную любовь
изгнанника, свое чувство причастности к стране глубоко внутри своих книг.
Только внимательному читателю — но, впрочем, других у Владимова нет и не будет
— внятна эта скрытая теплота особенного владимовского патриотизма.
Пока шла
Франкфуртская книжная ярмарка, на гостеприимную площадку которой высадился
десант в сто с лишним русских литераторов, Владимов умирал от рака в
висбаденской больнице, в получасе езды от “круглых столов” и “авторских
чтений”.
Он был
человеком свободным. Свободным — в том числе и от обременительных литературных
связей. Его невозможно было представить ни в новом салоне, ни на очередном
сборище талантов. Он не был модным писателем. Никакая литературная мода или
веяние не могли его заинтересовать, тем более — подчинить. Он был занят
серьезным делом, рассчитанным на целую жизнь. Сдвигая общественное сознание
тщательно отобранными, весомыми словами, он не нуждался в комплиментах и
оставался равнодушен к хуле.
Из семидесяти
двух прожитых им лет более полувека были отданы литературе. Изначальный знак
его будущей принадлежности к ней, знак добровольного принятия на себя
обязанностей русского писателя, — визит курсанта Суворовского училища Владимова
к опальному Михаилу Зощенко.
Первая
публикация прозаика Владимова состоялась в журнале “Новый мир” (1961), где он
тогда и работал в отделе прозы. Это была повесть “Большая руда”, созданная по
впечатлениям командировки молодого сотрудника. Написанную вроде бы в русле
советской “производственной” литературы 60-х повесть отличала свежесть
индивидуального взгляда на личность. Но о глубине мыслей молодого Владимова
все-таки свидетельствует не “Большая руда”, а тот факт, что в те же годы он
показывает редактору “Нового мира” Александру Твардовскому первый вариант
своего будущего шедевра — и шедевра русской прозы второй половины ХХ века —
“Верного Руслана”. В 60-е годы был создан роман “Три минуты молчания”,
публикация которого в 1969-м была последней публикацией Владимова в СССР. Не
скрытно, не конспиративно занимающийся запрещенной деятельностью по защите прав
человека, в 1977-м Владимов становится руководителем московского отделения
“Международной амнистии”. Эмигрировав в Германию в 1983-м, Владимов возглавляет
журнал “Грани”. Характер у Владимова был сложный, бескомпромиссный, и на этом
посту он пробыл недолго.
С началом
гласности Владимов возвращается на родину публикациями, а потом и обретая
российское гражданство. “Верный Руслан” выходит миллионным тиражом в журнале
“Знамя” и здесь же через несколько лет печатается роман “Генерал и его армия”,
удостоенный в 1995-м премии Букер, а в 2001-м — премии “Букер десятилетия”.
Вряд ли
точным будет сказать, что он жил на два дома — в Нидерхаузене и на
литфондовской даче в Переделкине, — но два этих адреса у него были.
С уходом
Владимова из жизни заканчивается не календарный, а настоящий ХХ век: Владимов —
талантливейший продолжатель толстовской традиции в русской прозе и едва ли не
талантливейший ее завершитель. Но и особым даром владел Владимов: найти самые
болезненные, самые драматичные точки в разорванном народном сознании
подсоветского времени. Ясность языка и стиля, выверенность композиции,
блестящее владение сюжетом сочетались в прозе Владимова с глубиной мысли,
четкостью взгляда на “проклятые” вопросы настоящего и неостывшего прошлого.
Прозу
Владимова отличает правда жизни и художественная правда, беспощадный реализм.
Читатель “Верного Руслана” беспрекословно верит в полное отчаяния сознание
лагерной собаки. Читатель “Генерала и его армии” понимает драму советского
генерала Кобрисова, не желающего платить за Россию — Россией. Более того:
читатель, благодаря Владимову, понимает внутреннюю логику и Гудериана, и
генерала Власова (что Владимову ставили в укор иные критики и неприятели его
сочинений).
На вызовы
российской действительности и до, и после августа 1991-го Владимов откликался
выступлениями, которые войдут в золотой фонд русской публицистики. Он помогал
России обрести себя — и русские читатели никогда его не забудут, как никогда не
забудем своего друга, коллегу, автора и мы.
Наталья
Иванова
☟
http://magazines.russ.ru/znamia/2003/12/ivanova.html
</i>
Комментариев нет:
Отправить комментарий