┻┳I ∧

┳┻| ･)

┻┳Io)

┳┻| J

￣￣￣￣￣￣￣￣&emsp;  <b>Марина Новикова-Грунд  </b>

Я исполнила договор, выложив семь книжек и не сказав о них ни слова. Теперь с обетом молчания покончено (нелегко он мне дался), и я начинаю рассказывать про каждую из книг.

N1. Томас Манн. Иосиф и его братья.

Этот двухтомник добыл мой отец, выстояв огромную очередь в книжный магазин.
«Иосифа» отец читал несколько лет. В смысле несколько июней-июлей-августов, когда мы перебирались на дачу. В Москве он после операционных дней возвращался из клиники серый, падал на диван и засыпал. А если операций не было, садился за пишущую машинку.

 На дачу он машинку не брал: устраивал себе полу-отпуск. Вернувшись из клиники, читал
«Пшекруй», и ржал, и переводил мне подписи под картинками с песиком Фафиком. А потом устраивался в гамаке с первым томом «Иосифа». 

Дальше первого тома сдвинуться ему не удавалось. «Лето слишком короткое»,– говорил он. Следующим июнем он снова открывал первый том. Лет в 15, когда книжка уже несколько лет жила в нашем доме, я отняла ее у отца. Он бурно запротестовал, потом, стараясь выглядеть серьезным, сказал:

«Читай, пока я на работе, вернусь – отберу». И через пару дней решился совершить педагогический поступок. «Отдавай. Мы же договорились». Через минуту он бросился искать меня в саду. «Что ты мне дала? Это же второй том! А где первый?» Первый лежал у него на столе, я его уже прочла. «Ну ты даёшь!» – мне понравилось, как он это сказал.

В жизненных паузах, когда зависает бесконечное накануне и никак не произойдет то, чему пора начаться, меня поддерживает хитроумный не хуже Одиссея, получивший двойное благословение неба и бездны и приобщившийся вдобавок к карличьей мудрости Иосиф, прекрасный и должным образом толстый: два тома – мой любимый размер.

┻┳I ∧

┳┻| ･)

┻┳Io)

┳┻| J

￣￣￣￣￣￣￣￣&emsp;  <b>Марина Новикова-Грунд  </b>

Со стыдом признаю: я затянула с историей про книгу N2, которую я должна была выложить ещё пару дней назад. Взялась за ум. Вот она.

Умберто Эко. Баудолино.

Я читала у Эко все семиотическое. От La struttura assente и Lector in fabula до Канта c утконосом (Kant e l'ornitorinco). До романов его я как-то не могла добраться. Вернее, не хотела. Знаю я, как пишут люди, все понимающие про текст. Будет очередной «Кюхля»,– думала я. Но оскоромилась все же. О «Маятнике Фуко» говорили все. О гениальном переводе Костюкович. Листнула со середины, проглотила, вернулась к началу, обалдела и побежала за следующим Эко. Следующим оказался «Баудолино». Про то, как меняется человек под воздействием внешних событий и про то, как он остаётся собой – тем мальчиком, который, сперев драгоценные «листы» из сундука, соскребает с них написанное и пишет своё, зачеркивая, с ошибками, на латыни и на итальянском вперемежку, переходя иногда на фраскету – альпийский диалект – в наивной надежде, что его не поймут, потому что «не узнают кто писал ни один в канцелярии не знает язык фраскеты язык фраскеты на нем никто никогда ничего не писал».
Это роман про то, что составляет «натуру» человека, про пульсацию его души. Это она бросает Баудолино в безумные средневековые авантюры – и она же делает для него невозможным и непереносимым «не писать».
Я думаю, это самый автобиографический роман Умберто Эко, хотя он и не участвовал, насколько мне известно, в крестовых походах.