☁ ▅▒░☼‿☼░▒▅ ☁ &emsp; <b>Дмитрий Крылов</b> - тележурналист, автор и ведущий телепередач «Непутёвые заметки»

 ☁

 <i>

  НИОЧЁМКИ или ПРО ЧЕЛОВЕЧКА С МОЛОТОЧКОМ.

 

Впервые я оказался в Вене в феврале1988 года, это была моя первая поездка за рубеж, ну, если не считать поездку на борту бронетранспортёра в августе 68-го, когда мы оккупиров… оказывали интернациональную помощь братскому чехословацкому народу… Нам объяснили, что если мы не войдём, то завтра там будет ната. 50 лет прошла, а эта ната всё так и клякает оружием, гады.

            Итак, спустя 20 лет я оказался на Западе в Вене, как режиссёр совместной передачи нашей Литдрамы ЦТ и австрийского ТВ.  Главный редактор Литдрамы Вилен Васильевич Егоров, с которым мы были в этой поездке, удивительнейшая фигура, во всех смыслах. Внешне Вилен был похож габаритами и красотой на писателя Проханова, но только раза в три, если не более, толще Александра Андреича. Вилен Васильич был человеком с потрясающим чувством юмора, вкуса (у партийный чиновников это случалось) и чувством собственного сохранения в номенклатуре, в которой он пребывал несколько десятилетий. У Вилена Васильевича было лёгкое косоглазие – один глаз смотрел налево под 90 градусов, а другой назад под 120, но это ничуть не смущало его, потому что его человеческое обаяние зашкаливало. Я, как и многие, был в него влюблён.

           Зная о моих взглядах, мой начальник более всего опасался, что я, оказавшись за границей в капстране, непременно сбрызну, поэтому он не отпускал меня ни на шаг, водя на поводке с раннего утра и до позднего вечера. 

----- 2

 <i>

Но у нас был плотный график встреч с коллегами, а мне не терпелось посмотреть город, и я вставал спозаранок до завтрака и шёл осматривать столицу, и бедный Вилен шёл со мной не выспавшийся и костерящий меня литературно-драматическим сленгом. Он жил в предвкушении неминуемой трагедии, когда непременно случится в последний день нашей венской эпопеи. Дело в том, что я должен был улетать в Москву, а ему на два часа раньше предстояло вылететь в Мюних по служебным делам, то есть на два часа я оставался без присмотра. Вилен был уверен, что я стану невозвращенцем. Но я сейчас не об этом. Вам, кстати, это всё интересно? Или я обольщаюсь насчёт себя? Я вот не всякие воспоминания читаю, а вы-то, как говорила Света из Иванова, «более лучше» меня, но да ладно, я скоро закончу.

           Наши австрийские партнёры всячески нас ублажали, водили по знаменитым ресторанам, в один из вечеров пригласили на концерт Монсеррат Кабалье, усадили в партере, где билеты стоили безумных денег.

              Концерт проходил в Венской опере. Я вошел в это замечательное здание, повсюду хрусталь, бронза, мрамор…  Я обращаю внимание на доски, что лежат на ступенях, ведущих в главный холл на втором этаже. Посреди всей этой роскоши? Не удержался и спросил, а что это такое, у вас ремонт? Мне ответили, что нет, не ремонт, просто это старинное здание и оно не приспособлено для посещения инвалидов, поэтому сделали для них пандусы, чтобы они могли попасть в оперный театр.

          Это было одним из самых ярких впечатлений, которые я испытал, открывая для себя мир бездуховного и циничного Запада.

----- 3

 <i>

         И когда спустя четыре года я стал делать путевые очерки, у меня тотчас возникла идея организовать Средиземноморский круиз и собрать в нем людей с ограниченными возможностями, чтобы выехав впервые за границу любимого Отечества, они смогли бы встретиться в Риме и Валлетте,  Марселе и Барселоне  с такими же как они, наказанными не понятно за что судьбой и поделиться друг с другом своим опытом, своими идеями… Тогда, к сожалению, не удалось реализовать эту идею, наши корабли не были приспособлены для колясочников. 

         Но едва ли не в каждом цикле передач о Западе, я непременно показывал заботливое отношение общества к инвалидам. У нас эти люди всегда были вычеркнутыми из общественной жизни.

         Я помню, каких трудов мне стоило проанонсировать в своей передаче «Спутник телезрителя» в 1977 году фильм эстонского журналиста и документалиста Хаги Шейна «Танец в инвалидной коляске». Не скрою, я был рад и внутренне гордился, что вопреки желанию телечиновников, сумел сохранить этот сюжет в программе. А узнал я об этом фильме от Лены Чекаловой, что написала о нём в прекрасном очерке в егоровских «Московских новостях» (Хаги потом, в новой Эстонии стал директором ЭстТВ, но Хаги легендарная фигура, это особая история, мы к нему вернёмся).

         Те, от кого зависит судьба инвалидов и возможность их сносной жизни в социуме, никогда ведь не думают, что с ними в один несчастливый для них момент, может случиться непоправимая беда, что прикуёт их к коляске или к вечной темноте, либо тишине, они не читали слова Антона Павловича, сказавшего в рассказе из школьной программы «Крыжовник»: 

----- 4

 <i>

«Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других. Но человека с молоточком нет, счастливый живет себе, и мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину, — и все обстоит благополучно».

             Это была первая часть моих НЕОЧЁМОК, на заданную тему. А на фото Вилен Васильевич Егоров, мой венский ангел-спаситель (Вилен – это Владимир Ленин).

PS. Нафталины, помните, первые съезды 1988-1990-х годов, что шли в прямом эфире? Мы, едва ли не всей редакцией, собирались в самой большой комнате, которая нынче поделена на клетушки, а в них сидят редакторы худ-развлекательных программ, так вот мы сидя на полу, на всех не было колченогих стульев, яростно вопили и аплодировали острым выступлениям кумирам перестройки, половина из которых скурвилась… А Вилен сидя в кресле, возвышаясь над нами, с ужасом смотрел на нас сверху (сбоку, вниз, назад), сопел молча, но не говорил ничего. Рушилась его эпоха. А нам казалось, что наступает наше время. Счастливые дурачки. И всё-таки мы были счастливы!