<b> ИзЪ старыхЪ московскiхЪ газетЪ и журналовЪ  ✍ </b>

<u>

    ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ…

</u>

Одесссское…

<i>

С утра в одесском дворе на асфальте появилась надпись: «Все мужики сволочи!»

Ниже кто-то дописал: «Вы, Сара Абрамовна, тоже не подарок».

  ◗

Ранний вечер. Молодой человек собирается на встречу с девушкой.

- Боря, я тебя на человеческом языке прошу, возьми фонарик!

- Мам, ну зачем, на улице еще совсем светло...

- Таки сейчас светло ,а потом уже будет темно... Ты шо, хочешь устроить соревнованию с твоим братом Изей?

-А шо?..

-Он тоже не хотел брать на свиданию фонарик и, сам наблюдаешь, какую шмару привел нам на счастью в квартиру !..

◖

Три одессита хвастаются своими жёнами:

- Моя Сара - мастерица: разбил я как-то чашку, она её так склеила, будто бы и не разбивалась – вот поглядите!

- А я однажды брюки порвал, - говорит второй, - так моя Циля потом зашила, будто бы и не рвал - вот поглядите!

- А моя Софочка рубашку постирала - поглядите, как будто и не стирала!..

</i> 

◖◗

<b> Легенды Одессы: Напиток богов </b>

<i>

Писать легенды очень весело, — это вам говорю я, автор страницы «Легенды Одессы» нашей газеты. А вот реальные события бывают порой весьма драматичны. И эту мысль я предлагаю читателям этой статьи оценить совместно с автором, который обещает говорить правду, ничего кроме правды, как бы горька она не была.

Надо так надо. Мы в автобусах. Дорога монотонна, а потому рождает разговоры — так ни о чём. И вдруг (так из ничего) рождается старая песня о главном. Фееподобная (37 кг флюидов) балерина Лидочка произносит:

— Я слышала, что в Тирасполе продаётся коньяк «Фокушор». То есть, конечно, это не коньяк, потому что стоит трояк, но, кто пробовал, говорят: отличить нельзя.

— Кто пробовал и выжил? — острит театральный любимец Виля Шулимов, который вечером должен превратиться в венского любимца Штрауса.

Кто пробовал, потому что сумел достать! — уточняет флюидоносительница и, демонстративно достав кошелёк, начинает пересчитывать деньги.

Тут народ понимает, что небесное создание Лидочка собирается скупить все тираспольские запасы «Фокушора» (она такая!), и народ начинает нервничать.

Как прошла утренняя репетиция, даже описывать стыдно — нервно, суетливо. Оркестр загонял музыку. Потому что оркестр подъехал чуть позже, и слухи про «Фокушор» и про намерения Лидочки дошли до оркестра уже в гипертрофированном виде. А в театре все знали, что, борясь с излишками веса, Лида более всего облегчила свою очаровательную головку, так что шутить никогда даже не пыталась.

— Не хватит, ох, не хватит на всех продукта! — надрывались в оркестровой яме валторны, а скрипки им подпевали: — Да уж, эта Лидка всё заметёт, она такая!

Инспектор балета Женя Нуждина даже объявить перерыв не успела — некому было объявлять, всех как ветром сдуло.

А мирный город Тирасполь жил мирной жизнью. Но чувствовалось, что в нём что-то назревает — местное население насторожилось: с прилавков таинственно исчез «Фокушор». Лично я с трудом нашёл одну бутылку, чтобы было чем удивить Одессу. Но Одессе не суждено было удивиться. Зайдя в ближайшую столовую перекусить, я встретил своих театральных коллег числом двое, перед которыми на столике уже стояли бутылки с «Фокушором», числом тоже двое. «Третьей будешь?» — спросил я свою бутылку, и она не возражала.

До спектакля оставались всего два часа. Уже опустился вечер, зажглись весёлые огоньки. Но мы были грустны и подавлены: три бутылки «Фокушора», вложенные в дело, вернее, в тело, не принесли желаемых дивидендов. То есть эффект был абсолютно нулевой — ни в одном глазу. Когда тебя предаёт друг — уже тяжело, но когда тебя игнорирует коньяк — вообще невыносимо.

Размышляя обо всём этом, я сидел в гримуборной и готовился выйти на сцену в бессмертной роли администратора некоего венского сада увеселений, где после успешного дебюта Штрауса, я должен был подписать с ним контракт. Я встал и вдруг понял, как был неправ, усомнившись в преданности своему делу молдавских виноделов. Ровно через два часа после приёма, минута в минуту, «Фокушор» взыграл. Причём, терапевтический эффект был поразительный: голова чиста и работоспособна, а ноги как бы отсутствуют.

По стеночке я добрался до кулисы. Здесь, вцепившись в металлическую конструкцию бокового портала, я обречённо размышлял: «Сейчас надо выйти на самую авансцену подписывать контракт. Контракт готов, но и я тоже. Дойти и подписать — как совместить эти два простых глагола?». В голову лезли нереальные проекты: а если ползком?.. Нет, как-то неловко, всё же звучит бессмертный венский вальс, будь он неладен с его тремя четвертями такта. Ползти на три четверти ещё никому не удавалось…

Нуждина похлопала меня по плечу:

— Через 20 секунд. Ты готов?

— Не то слово! — честно признался я.

20 секунд — это немного. Но это и немало, скажу я вам, когда на карту столько поставлено. В противоположной кулисе я увидел Вилю Шулимова, сильно похожего на Штрауса, и понял: сейчас спасти может только друг. Проверим, каков Виля друг. Голова, вы помните, была ясна, и я, сдавший физику на пять, стремительно начал считать массы и ускорения. Получалось, если оттолкнуться от портала, сила инерции должна (а иначе на фига она нужна!) донести меня до центра сцены, а там схватить Вилю и держаться. Потому что не найдётся в мире силы, способной вырвать у меня соломинку, неважно что похожую на Штрауса.

В оркестре сменилась тема. Трижды качнувшись, как бобслеист, я оттолкнулся и устремился на трассу. Учтено было всё, я даже выставил вперёд обе руки, чтобы не промахнуться и поймать Вилю. Звучал неподражаемый вальс «Триумф артиста», а я шёл, увы, не к триумфу, а в неизвестность. Причём особый осадок оставляла походка, которой это всё совершалось.

Вы скажете: как я мог видеть это всё со стороны? А вот видел! И пусть экстрасенсы отдыхают — не отделился я от своего тела. Просто другое тело, той же походкой также, выставив две руки для точности наводки, двигалось мне навстречу, и это было тело, очень напоминающее Штрауса. Стыковка произошла мягко, а радость встречи не снилась никаким космонавтам.

</i> 

◖◗

≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡

◗  Продолжение следует…